Посох Времени (СИ)

Недели под землёй прошли, будто сон дурной. Здесь, что седмица, что осьмица, что неделя – всё одно. Только скажет Семовит или Новолод, что наверху сменился день, восславят скопом Ярилу, что не оставил Мидгард без внимания, да Богов Светлых с Пращурами за помощь, и снова в путь. Авеги ведали, как поддержать словом, как дать пищу головам своих подопечных, да и телесам их маяться от голоду не приходилось.

Сколь же диковинен, сколь интересен мир подкаменный, если пришёл ты в него с добрыми помыслами и ведёт тебя над Недрой сам Авега. Одно только плохо, порой мало бывало света от огней вечных, что были в руках идущих, ибо встречались им залы такой высоты и величия, что хотелось остановиться, засиять будто сам Ярило и рассмотреть как следует эти чудные своды с древними рисунками и письменами. Наверху стоят трескучие морозы, снега в пояс, а здесь текут ручьи и целые реки, причём один раз довелось даже узреть, как ручей взбирался вверх по камням, легко поднимаясь на косой уступ высотой в два аршина.

Всяко бывало на переходах. Случалось, что приходилось бежать, чтобы не попасть под горячий ключ, выстреливающий в потолок кипятком, или красться, будто тати ночные, пряча светочи под одеждой и отсиживаться недвижимо, за спинами отводящих неприятелю глаза Авег. Но вот как-то стал Новолод веселее, Семовит расправил плечи и разговоры завёл о том, как правильно поступать, чтобы не навредить глазам дневным светом и поняли наши путники, что скоро они снова увидят ярилин свет.

Очередной, изогнутый в сторону шуйцы ход, упёрся в зияющий пустотой провал.

— Вот и Зала, — вздохнул с облегчением Новолод, поднимая выше Огонь и ступая на кривые стэпи, ведущие вниз.

— Ну, наконец-то, — ответил ему Семовит, поочерёдно пропуская перед собой дружную компанию, осторожно спускающуюся вслед за первым Авегой. — Почти пришли, друзи. Поднимемся из этой Залы, немного пройдём в стеснении и выйдем в аккурат перед Вишерским Камнем[172]. Его надобно обойти, там обитель Великанов, слышишь, Светозар? Наш Белогор отсюда Родом…

Кудесник не стал отвечать, поскольку их нестройная цепочка резко остановилась. Когда происходило подобное – следовало молчать, воспринимая остановку, как знак тревоги. Внизу Зала происходило какое-то движение. Несколько десятков светочей двигались параллельными цепочками.

Светозар тихо подошёл к Новолоду:

— Что сие? — прошептал он на ухо Авеге. — Уж не вороги ли?

— Вороги оттуда не войдут, — задумчиво ответил тот. Он поднял камень и четырежды, гулко ударил им в скалу. Стены отдались пронизывающим, глубоким звуком. Шум внизу прекратился, огни остановились. — Держи, — Новолод отдал чародею свой Вечный светоч и скрылся в темноте…

Обратно он явился не скоро, в момент, когда даже Семовит уже стал безпокоиться. Оказалось, что огни снизу – тризненные. Люди трёх общин предгорья Вишерского Камня несли к Залу-Усыпальне тело убитого ими великана. Зимой кургана Силы не сладишь для потомка Богов, а предать покою ставшее ему ненужным тело было надобно.

А случилось это из-за того, что в то время, пока наши путники отмеряли шаги под землёй, на поверхности её, другие великаны - Ящеры-Горыни стали зорить и жечь селения, убивать охотников и простых путников в горах, причём убивать без причины, просто так. Сиих злодеев только по сказкам уж и помнили, а потому на них никто и подумать сразу и не мог. Понимали, что простому человеку не под силу творить подобное. Да и следы в глубоком снегу говорили сами за себя.

Дошло до того, что на северном склоне Камня и вовсе осталось всего-то три села. Все остальные просто пропали. Лишь брёвна от теремов разбросаны, да дымятся остывающие печища. Людей и вовсе нет, не уцелел никто. Все вокруг знали, что в Вишерский Камень – Чертог великанов. Их частенько видели в горах, сторонились, как же, неведомое, страшное.

Охотники из оставшихся сёл стали по следам лес шерстить. Снег глубокий, отметин много. Вот и вышли на одного, прям у пещеры. Вначале стрелами его ослепили, а потом уж…, как могли – так и добивали. Уж больно много накипело у людей на великанов за содеянное.

Только покончили с ним, вдруг расступились сосны заснеженные, да вышли на поляну пред пещерой аж семеро чужаков. Огромные, даже больше того, которого убили. Но тот хоть на человека был похож, он, говоря по правде, и был человек, токмо большой больно, а эти. Будто ящерки-переростки. Пасти красные, очи, словно огнём пышут, и воняют гадом. Поглядели они на то, что селяне наохотили, попыхтели меж собой по-ежиному, и ушли.

Вот тогда-то и поняли люди, что натворили, и кто виной всем смертям и разорениям в окрестностях. Вот уж воистину: «Сказка ложь, да в ней намёк…». Внимать нужно было дедовским сказкам в Горынычах.