Посол Конкордии

Нирмо совершал странные движения окровавленной рукой по диагоналям, отдаленно напоминавшие движения дуэльными магическими жезлами и удары когтями одновременно. При каждом движении разные участки магической защиты вспыхивали, как будто по щиту проводили пятипалой когтистой лапой, но не в силах Руки Архонта было пробить щит уровня старшего мастера. С каждым ударов лицо мага в мантии адепта бледнело, а под ним натекла целая лужа крови.

Внезапно в бой вступил «тысячник», долго подготавливающий свой ход. Под ногами магистра, игнорируя портальный щит, загорелась скала. Низкое, слабое пламя горело лишь секунду, а потом поднялось на высоту шести метров с чудовищным ревом. Портальный щит немедленно опал.

Нирмо склонил голову и медленно двинулся вперед, на каждом шаге полосуя Рукой Архонта что-то внутри стены огня. На четвертом шаге из-за его правого плеча вылетел фиолетовый луч и ударил ровно в то место, в котором последний раз видели магистра Церелиса.

Нирмо остановился, приготовив руку для удара. Кожа его лица по бледности сравнялась с корой березы, на которой черными пятнами торчали глаза и рот. А огненная стена опала.

Как будто ожидая этого, полуголая фигура, облаченная в фиолетовые обрывки, ринулась вверх, растворяясь в потоке зеленого пламени, а бивший точно в нее Луч безумия – сконцентрированная магическая сила менталиста, должная лишить цель мыслить разумно и рассудочно, а также применять сложные заклинания и пользоваться сложным оружием дальнего боя, – повел себя неприятно предсказуемо. По законам магической науки направленные магические импульсы сообщают друг другу свое направление движения. И потому вместо телепортации вверх поток зеленых искр, в который превратился Церелис Вездесущий, ринулся на скалу в метре над головой мага-телепата, а Луч безумия отразился и ударил слева от Нирмо.

– Аджааааайс! – громкий крик, в котором разума было не больше, чем в звере, предшествовал волне пламени, ринувшейся от попавшего под отраженный удар «тысячника» во все стороны. Вновь собравшийся в человека Церелис, ошеломленный телепат и практически лишенный жизненных сил Нирмо оказались под ударом. И, прежде чем волна пламени захлестнула их, а магистр очнулся, Нирмо нанес жестокий и мгновенный удар Рукой Архонта, сразу после которого он трансформировал уже ненужное заклинание в волну чистых чар, задержавших и развеявших пламя перед ним.

Как только пламя опало, Нирмо оперся локтем на опустившуюся трость и склонился над своей рукой, забинтовывая израненную конечность, из которой, впрочем, уже не текла кровь. Не так уж и много этой драгоценной жидкости осталось в организме старшего мага. А тела адепта Джедессора, адепта Долгирима и магистра Церелиса Вездесущего медленно разваливались на кровоточащие и слегка прожаренные куски плоти, как будто их поразила огромная пятипалая когтистая лапа. Взор Нирмо был направлен не на них и не на его собственную правую руку, укутываемую обрывками белой мантии. Он с надеждой смотрел на грубо затянутый провал в скале, в который свалился Гар.

1. Porta itineri longissima 7

– Нирмо, младший хранитель, адепт Ордена Тайн пятого круга! – раздался громогласный призыв Верховного Хранителя Нелилла Баланса, одного из самых сильных классических магов Магны и правителя города-государства Конкордии.

Впрочем, среднего роста человек, произнесший эти слова и теперь внимательно смотрящий на кого-то в зале, внешне не сильно выделялся из ряда Хранителей Баланса, занимающих остальные кресла на слегка возвышающейся части огромного зала. Точно такая же белоснежная мантия, скрывающая почти все тело и не позволяющая определить телосложение, точно такой же вычурный шлем с драгоценным камнем напротив лба, внушительный магический посох из кости дракона, которая служила материалом для самых могущественных посохов классических магов.

Огромный восьмиугольный зал, в котором происходит действие, мог вместить, по меньшей мере, три тысячи существ размером с человека, что составляло значительную часть полноценных чародеев всего мира, посвятивших свою жизнь не только магическим искусствам, но и идее сохранения баланса во всех его проявлениях. В каждой из восьми стен этого зала были пробиты арки, достойные звания скорее врат, чем дверных проемов. По бокам от каждой арки неподвижно стояли каменные статуи гаргулий около двух метров ростом. Впрочем, считать эти статуи обычными слегка обтесанными кусками камня, как и считать всех существ в зале обычными людьми, мог только тот, кто бесконечно далек от магических искусств.