Посол Урус Шайтана(1-2 кн.)

Спахиев было больше. На каждого казака накидывались по двое и по трое. Гремели выстрелы из пистолетов. Свистели сабли. Брызгала кровь, хрустели перерубленные кости. Взаимная ненависть была такова, что даже раненые, упавшие с коней, набрасывались на противников, выбитых из седла, и умирали под копытами коней.

Арсен бился с яростью и самозабвением обреченного: отбивал удары, обрушивавшиеся на него, сам наносил смертоносные удары врагам, защищал товарищей. Его сильный конь, послушный малейшему движению повода, нес всадника в самое опасное место и там налетал грудью на врагов и рвал их зубами. А тем временем сабля Арсена без устали и передышки сверкала над головами врагов. Сколько спахиев отведали уже ее острого жала!

— Шайтан! Шайтан! — вопили они, стараясь издали или сзади нанести казаку смертельный удар. Однако Арсен счастливо избегал его. И неизвестно было, что его спасало: счастье или опытность и смелость.

Но силы были слишком неравны, и запорожцы один за другим падали с коней. Вот их уже пятеро. Бежать нельзя, да и некуда. Со всех сторон они окружены врагами. Больше того: из степи к спахиям подошло подкрепление — примчался еще один отряд, и свежие воины с ходу вступили в бой. Упало еще трое казаков. Арсен остался вдвоем с Пивнем. К ним не могли подступиться. Оба сильные, неутомимые и отважные, они своими саблями будто начертили вокруг себя круг, переступить который не решался ни один из спахиев.

Несколько вновь прибывших воинов сунулись было к Арсену, но, не выдержав могучих ударов его сабли, кинулись врассыпную.

Их остановил голос аги, что сидел на красивом сером жеребце.

— Куда, трусливые шакалы? Рубите гяура!

Арсен даже на стременах поднялся — узнал голос Гамида.

Так вот чей отряд прибыл на помощь спахиям! Размахивая саблей, ага возвращал беглецов и поощрял других воинов испробовать счастья в бою с двумя казаками.

— Эй, Гамид-ага, паршивый пес! Выходи со мною на поединок! Один на один! Не прячься за спинами воинов! — крикнул Арсен.

Гамид тоже узнал казака. Обрюзгшее лицо его налилось кровью, карие глаза с желтоватыми белками чуть не вылезли из орбит.

— Звенигора! Неверная свинья! — Ага задохнулся от злобы и радости, охвативших его. — Сдавайся!

— Выходи! Померяемся силами, Гамид! Как подобает истинным воинам! — Арсен надеялся задеть агу за живое, оскорбить перед соплеменниками его гордость, чтобы вынудить его на поединок. — Хотя я давно знаю, что ты трус! Ты не выйдешь, так как не уверен в себе! Давно уже ты не воин, а жирный евнух! К тому же коварный, как шакал!

Спахии в замешательстве перестали нападать на казаков, окружив их кольцом. Ждали, что ответит Гамид. По правде сказать, они обрадовались такому повороту дела — никто не хотел лезть под саблю этого шайтана.

Но Гамид рассудил иначе.

— Кидайте арканы! Берите его живьем! — закричал он воинам. И обратился к аге первого отряда: — Джаббар-ага, это твоя добыча, но заклинаю тебя аллахом — отдай мне! Этот гяур — мой бывший раб!

— Я с удовольствием отдаю его тебе, Гамид-ага, — ответил молодой красивый ага Джаббар.

— Благодарю тебя, Джаббар-ага. Пускай аллах осуществит все твои желания!.. Эй, аскеры, вперед! Схватить этого гяура!

Над головами казаков прошелестело несколько арканов. Они перерубили их саблями. Тогда Гамид вытащил из-за пояса пистолет и выстрелил в Пивня.

— О проклятый! — вскрикнул молодой казак, падая с Коня.

Арсен остался в одиночестве против сотни врагов. В кольце, как в пасти. Снова взвились над его головой арканы. Несколько из них он успел перерубить. Но вдруг в глазах потемнело: страшная сила сжала горло, вырвала из седла. Выпустив саблю, казак тяжело упал на землю.

Его тут же подняли, ослабили на шее аркан.

Гамид спрыгнул с коня, остановился перед ним:

— И все-таки ты не убежал от меня, раб!

Арсен не отвечал. Для чего? Разве впервые он смотрит смерти в глаза? Привык… Беспокоила мысль: успеют ли товарищи добраться до леса? Взглянул через головы спешившихся спахиев — заметил вдали маленькую, чуть заметную в предвечерней мгле тучку пыли. Уйдут! Даже если сейчас спахии кинутся в погоню, — уйдут!.. Но турки или не заметили беглецов, или же удовлетворились кровавой победой и не торопились садиться на коней. Одни перевязывали раненых, другие добивали казаков, а третьи, окружив агу и плененного запорожца, с интересом наблюдали, что будет дальше.

— Повесьте, собаку! — без долгих раздумий указал Гамид на одинокое дерево, что росло поблизости на холме.

Всем это понравилось.

— Повесить! Повесить! — раздались голоса.

Двое наиболее прытких помчались к дереву с арканом в руках. Другие потащили казака следом. Кто-то толкнул его в спину, кто-то, выскочив вперед, дернул за жупан, да так сильно, что отлетели пуговицы.

Из-за пазухи выпал белый свиток бумаги.

— Ага, у него письмо! — выкрикнул молоденький безусый аскер, нагибаясь и поднимая свиток.

— Письмо? — Гамид схватил бумагу, развернул и, увидев, что написано не по-турецки, поднял глаза на Звенигору. — Кому?

— Великому визирю Мустафе, пусть бережет его аллах! — ответил не задумываясь Арсен.