Посольская школа. Невеста Сокола

– Нет, – Сокол встал с кровати и чёрной тенью качнулся ко мне. – Студент старательно точит зубы о гранит науки, зарабатывая боль в спине и плоские ягодицы. Я снял с него слежку. Проверка Пруста ничего нам не дала. Домус Визарис признал в Марко закадычного друга. Они целовались в дёсны, вспоминали прошлые попойки и пугали посетителей трактира громогласным хохотом. Так что я отпустил Сираю. Не знаю, куда она делась, призраков сложно контролировать.

Настроение у жениха было игривое. Он легко касался губами моей шеи, гладил по спине, потом осмелел и положил руки на бёдра.

– Подожди, – смутилась я. – Не торопись, а то у меня сейчас от твоих ласк голова закружится и я всё забуду. Ты уверен, что Марко Ведари не опасен?

– Конечно, нет, – фыркнул он, прижимая меня к груди. – Ему до сильнейшего мага, как до Тёмной империи пешком. Напрасно мы себя накрутили. Чуть ли не заговор против Клана Смерти с участием короля Бессалии придумали. Но там всё просто. Отец Марко хочет посадить его на высокий пост в академии. А как это сделать без научных заслуг сына? Никак. Лицедействует он здесь, притворяется учёным. Расслабься, дорогая, всё под контролем.

Мне хотелось довериться жениху и сделать вид, будто ничего подозрительного не происходило. Но лин Ведари неплохо разбирался в магии и точно имел за плечами внушительный багаж знаний. Если все его изыскания – фальшивка, то я ничего не смыслю в науке. Кроме того, мне не давали покоя слова Лары. Вдруг у Марко и впрямь есть такой же дар, как у Пруста? Разве не смог бы он обмануть Домуса Визариса?

– Я должна кое-что тебе сказать, – я отошла от Сокола на полшага. – Возможно, узнав это, ты захочешь расторгнуть помолвку. И я пойму тебя. Но молчать не могу.

Я сглотнула комок в горле и сделала несколько глубоких вдохов. Лучший убийца клана смотрел на меня, терпеливо ожидая продолжения, а я не могла подобрать слов.

“Милый, я целовалась с другим. Только ты его не убивай, потому что он может быть важным информатором. И меня не убивай. Я вообще не виновата!”

– Мне кажется… Нет, я почти уверена, что Марко умеет насылать мороки, – произнесла я. – Очень правдоподобные мороки, запутывающие сознание до такой степени, что ты становишься другим человеком. Буквально. Я стояла у источника, но была уверена, что танцую на балу и зовут меня Фелиция. – Еще мгновение тишины и я собралась с духом. Посмотрела в небесно голубые глаза и, прощаясь с счастливой семейной жизнью, продолжила: – А потом я, будучи Фелицией, позволила Марко поцеловать себя. Прости.

“Не простит, – билась в голове паническая мысль. – Мужчины клана не прощают измен”.

Даже если женщину насиловали, она становилась испорченной. Нет, муж, жених или отец, конечно, наказывали виновника. Убивали его в честном поединке или просто забивали камнями на смерть. Но легче несчастной от их мести не было. Позор навсегда ложился на неё несмываемым пятном. Украденный поцелуй – не надругательство, однако его хватило бы, чтобы Сокол потребовал вернуть браслет.

Время шло, я боялась дышать, даже взгляд поднять не смогла. А потом почувствовала, что жених гладит мои мокрые волосы подушечками пальцев.

– Ты ни в чём не виновата, – прошептал он. – Под мороком себя невозможно контролировать. Ты действительно становишься другим человеком. И даже если тебе понравился поцелуй, я не стану ревновать. Понравился?

Сложный был вопрос. Врать жениху не хотелось, но и сказать правду после “помилования” казалось кощунством. Сокол плевал на то, как должен был отреагировать на признание по мнению наших соклановцев. Любой другой мужчина немедленно прекратил бы отношения, обвинив меня в неверности. А он спросил, понравилось ли мне целовать другого мужчину.

Я осторожно принюхалась, до дрожи боясь узнать запах чёрного перца. Но нет. Мята была с тонкими нотками жасмина.

“Любовь, – привычно расшифровала я. – И надежда”.

Только непонятно, его ли эмоции я уловила. Раньше, кроме злости, похоти и преданности главе клана, ничего не было. Любовь и надежда вполне могли исходить от меня. Хоть Магнус и настаивал на другом объяснении странностей Сокола, я ещё не отказалась от своей теории.

– Фелиции понравился, – наконец, ответила я. – Но я не она. Я твоя. Обещаю, что впредь буду очень осторожной. Не позволю такому повториться. Ты мне веришь?

– Верю, – выдохнул он и обнял меня. Аромат мяты окутал плотным облаком. Не единого шанса жжёному сахару не оставил. – И знаю, что любое воспоминание перебивается новым. Почти любое. Амелия, поцелуй меня.

Голова всё-таки закружилась. От хрипотцы в голосе Сокола, от пронзительного взгляда любимых голубых глаз, от тяжести его рук на талии. Я улыбнулась, чувствуя, как мята пьянит и будоражит кровь, обвила руками его шею и послушно потянулась к губам.

Где-то в глубине школы будто музыка заиграла, тихая, напевная. Я снова проваливалась в бездну и не ждала спасения. Нежность Сокола обернулась настойчивостью. Он прервал поцелуй и потянул за полы халата, открывая мои плечи, обнажая грудь. Жарко стало в комнате, стыд окрасил алым мои щёки.