Посошок

Все, как есть, на ней гладко вышито,
Гладко вышито мелким крестиком.
Как сидит Егор в светлом тереме,
В светлом тереме с занавесками,
С яркой люстрою электрической,
На скамеечке, крытой серебром,
Шитой войлоком
Рядом с печкой белой, каменной
Важно жмурится,
Ловит жар рукой.

На печи его рвань-фуфаечка
Приспособилась,
Да приладилась дрань-ушаночка,
Да пристроились вонь-портяночки.

В светлом тереме
С занавесками да с достоинством
Ждет гостей Егор.
А гостей к нему — ровным счетом двор.
Ровным счетом — двор да три улицы.
С превеликим Вас Вашим праздничком,
И желаем Вам самочувствия,
Дорогой Егор Ермолаевич,
Гладко вышитый мелким крестиком.
Улыбается государственно,
Выпивает он да закусывает,
А с одной руки ест соленый гриб,
А с другой руки — маринованный,
А вишневый крем только слизывает,
Только слизывает сажу горькую…
Сажу липкую.

Мажет калачи —
Биты кирпичи.

Прозвенит стекло на сквозном ветру,
Да прокиснет звон в вязкой копоти,
Да подернется молодым ледком.
Проплывет луна в черном маслице,
В зимних сумерках,
В волчьих праздниках,
Темной гибелью
Сгинет всякое дело Божие.
Там, где без суда все наказаны,
Там, где все одним жиром мазаны,
Там, где все одним миром травлены.
Да какой там мир — сплошь окраина,
Где густую грязь запасают впрок —
Набивают в рот.
Где дымится вязь беспокойных строк,
Как святой помет.
Где японский бог с нашей матерью
Повенчался общей папертью.

Образа кнутом перекрещены.

— Эх, Егорка, ты, сын затрещины!
Эх, Егор, дитя подзатыльника,
Вошь из-под ногтя — в собутыльники.

В кройке кумача с паутиною
Догорай, свеча.
Догорай, свеча —… с полтиною!
Обколотится сыпь-испарина,
И опять Егор чистым барином
В светлом тереме,
Шитый крестиком,
Все беседует с космонавтами,
А целуется — с Терешковою,
С популярными да с актрисами —
Все с амбарными злыми крысами.

— То не просто рвань, не фуфаечка,
То душа моя несуразная
Понапрасну вся прокопченная
Нараспашку вся заключенная…
— То не просто дрань, не ушаночка,
То судьба моя лопоухая,
Вон, дырявая, болью трачена,
По чужим горбам разбатрачена.
— То не просто вонь — вонь кромешная,
То грехи мои, драки-пьяночки, —
Говорил Егор. Брал портяночки.
Тут и вышел хор да с цыганкою,
Знаменитый хор Дома Радио
И Центрального Телевидения,
Под гуманным стал управлением.
— Вы сыграйте мне песню звонкую!
Разверните марш минометчиков!
Погадай ты мне, тварь певучая,
Очи черные, очи жгучие,
Погадай ты мне по пустой руке,
По пустой руке да по ссадинам,
По мозолям да по живым рубцам…