Поспорить с судьбой

— Так ведь голубая луна на дворе! — снова улыбнулся Кантор. — А что это вы тут делаете?

— Сижу, — вздохнул король. — И завидую. Что я, по-твоему, еще могу делать в такой ситуации? Прошу прощения, конечно, я просто не знал, что ты здесь. А уйти теперь смогу только пешком, что нежелательно. Лишний раз пугать Ольгиных соседей и давать сюжеты для новых анекдотов о себе что-то не хочется. Вы еще час-полтора потерпите мое присутствие?

— Да сидите на здоровье. Сейчас Ольга кофе сварит, посидим, покурим… а что это вы надумали по гостям ходить?

— Вообще-то я здесь прячусь. — Его величество издал еще один печальный вздох. — Ко мне опять приперся в гости Луи, а у меня нет никакого желания с ним общаться. Я его и так-то терпеть не могу, а он мне в четвертый раз своих принцесс малолетних приволок. Причем предыдущих своих попыток он уже не помнит — провалы в памяти на почве хронического алкоголизма. Так что я спихнул его Элмару, велел всем говорить, что я у Флавиуса, а сам спрятался здесь. Как только Элмар накачает Луи до того, что он свалится и уснет, за мной придет Мафей и заберет.

— Понятно, — засмеялся Кантор, с удовольствием разваливаясь в кресле и дотягиваясь до музыкальной шкатулки. Он поставил первый попавшийся кристалл и поинтересовался: — Как ваше здоровье?

— А что ему сделается? — пожал плечами король. — Как видишь. Жив и практически здоров. Пережил несколько неприятных дней, зато получил бесценный личный опыт. Делиться не буду, сам знаешь не хуже меня.

— Даже лучше. У нас почти нет магов, и обезболивание большая проблема.

— Сочувствую. А у тебя как дела? Опять в Голдиану?

— Нет, с Голдианой мы закончили. Договорились. К сожалению, убедить свое начальство мне не удалось. Не успел.

— А какими судьбами к нам?

— Подружился с нашим телепортистом и получил возможность смотаться к своей девушке на одну ночку.

— Что ж, поздравляю. Очень рад за вас.

В голосе его величества чувствовалась нескрываемая зависть, и Кантор не удержался.

— А чего это вы сидите и завидуете? Зависть — низкое и недостойное чувство, не подобающее королям. Вам что, потрахаться не с кем? Или просто здоровье пока не позволяет?

— Отчего же, есть с кем. Камилла уже второй день у моих покоев отирается, все ждет, не позову ли. Но дело ведь не в том… Отчего это Ольга так долго не выходит?

— Кофе варит, — пояснил Кантор. — А еще… стесняется.

— С каких это пор она начала меня стесняться? — удивился король. — Рассказывать похабные анекдоты она, видите ли, не стеснялась, а тут вдруг…

— Во-первых, ей неловко, что вы слышали ее вопли. А во-вторых, она одета в такое непристойное платье, что…

— Это какое? То черное, облегающее и невероятно короткое?

— А вы что, его видели? — поднял брови мистралиец.

— Разумеется, видел. Она в нем приходила ко мне в гости. Кстати, к нему очень идут черные ажурные чулки. Она чулки надела? Нет? Зря. В следующий раз попроси, чтобы надела.

Кантор едва сдержался, чтобы не заехать его величеству по морде.

«Ты что, охренел, — сказал внутренний голос. — С каких это пор ты вдруг стал таким ревнивым? Да что бы там ни было между ними раньше, тебе-то что?»

«А что, я должен сидеть и молча выслушивать намеки на то, что он лучше меня знает мою девушку, — обиделся Кантор. — Да будь он хоть сто раз король, если он еще раз позволит себе…»

«Расслабься, — перебил его внутренний голос. — Не будь жлобом. Что это с тобой, в самом деле? Неужто вправду ревнуешь?»

«Он мне нарочно все это говорит, — возмутился Кантор. — Чтобы оскорбить».

«Говорю тебе, расслабься, — хихикнул внутренний голос. — Чего кипятиться? Это же он тебе завидует, а не ты ему».

— Чего замолчал? — спросил король. — Ревнуешь, что ли? Тоже мне, дон Тенорио нашелся! Нашел к кому ревновать… Посмотрись в зеркало, страдалец, и успокойся. Никуда она от тебя не денется.

— Да с чего вы взяли? — Кантор почти безукоризненно сделал удивленные глаза и продолжил: — Я вообще не ревнив, и мне совершенно все равно, что там между вами было и где вы видели Ольгу в этом развратном платье, в котором, на мой взгляд, можно делать только то, чем мы сейчас занимались. Но, если у вас есть какие-то намерения на будущее, то я вам ее не отдам, так и знайте. А ваше заявление насчет зеркала полная фигня, рассчитанная на идиота. И оно вовсе не доказывает, что вы не нравитесь женщинам, а говорит лишь о том, что вы не нравитесь сами себе.

— Что поделать, уж такой у меня утонченный вкус. — Его величество с печальным вздохом развел руками. — Королевское воспитание как-никак… Да ты не кипятись, нет у меня на этот счет никаких намерений, и не было между нами ничего… Это я тебе прямым текстом говорю не потому, что за идиота считаю, а чтобы не мучился подозрениями и не устраивал девушке сцен. Или, может, тебе тоже слово чести дать? А то в последнее время у меня все его требуют. А насчет платья пусть Ольга тебе сама расскажет, забавная была история… Просто слишком длинная, а у меня нет настроения об этом сейчас говорить.

— Я заметил, что у вас нет настроения, — кивнул Кантор. — Это из-за вашего плохого настроения вы мне всякие гадости рассказываете?