Посреди земли

— И я рад, сынок.

— Может быть, я смогу помочь вам и при расчетах. Я умею пользоваться логарифмической линейкой и…

Подошел трамвай, Лаци вскочил в вагон, а Бартош пешком отправился домой. Разбросанные в пустой квартире вещи Эмёке и тяжелый запах косметики в ванной комнате — как все это неотъемлемо теперь от его жизни.

Бартош достал из холодильника пива, закурил, сел в кресло у открытого окна. Не такой представлял он себе раньше свою жизнь, свою семейную жизнь во всяком случае. Бартош вырос в многодетной семье, и после всегдашнего оживления и суеты он, крестьянский парень, оказавшись в городе, почувствовал себя ужасно одиноким. Он там чуть не свихнулся от одиночества. И когда ему предложили поехать работать в провинциальный город, он с радостью согласился, потому что любой, даже большой, провинциальный город все-таки ближе к деревне. И уж совсем оттаял сердцем, когда поселился в квартире у Шимонов, родителей Эмёке. Если бы потом все было так, как он хотел, сейчас он гладил бы по головке свою дочку или ждал бы сына с футбола. А тут…

Бартош вздохнул и положил ноги на стол.

Когда утром он вышел из ворот и взгляд его упал на машины, стоящие возле дома, лицо его сразу помрачнело. Но в конторе оно снова посветлело, едва он увидел мальчика на лето. Лаци был понятливым, исполнительным, добросовестным и к тому же все делал быстро. Сначала Бартош послал его в библиотеку за специальной литературой — он все принес и захватил еще несколько книг, которые нашел в каталоге. С расчетами, какие Бартош поручил ему, он успешно справился. А в конце первой недели принес свой проект верхнего пола для хлева, разумеется, всех проблем он не разрешил, но вкус к такого рода работе у мальчика, безусловно, был.

Бартоша радовало, что парнишка работает у него. Вообще-то все в отделе его полюбили, Лаци был не похож на других мальчиков на лето, он работал не только ради денег, — чтобы купить велосипед или гитару, — строительство образцового коровника в самом деле очень заинтересовало его.

С проектом этого коровника была большая гонка, все работали не разгибая спины, только о нем и говорили.

Тем не менее проектирование театра тоже не было заброшено, время от времени работали и над ним. То одни чертежи доставали, то другие, и вот однажды, вернувшись от директора, Бартош увидел, что у стола его стоит Лаци и на лице его растерянность и изумление.

— Что случилось, Лацика?

— Я не понимаю, дядя Габи, а зачем в коровнике подвесное устройство?

Бартош покраснел, откашлялся, потом оглянулся, ища хоть какой-нибудь поддержки у коллег, но встретился только с ехидным взглядом Мишкатаи.

— Ты, наверное, слышал, Лаци, что коров привязывают к яслям? В современном коровнике это одна из самых сложных задач…

Он и сам понимал, что говорит что-то невразумительное.

— А тебе не кажется, Лаци, — сказал Мишкатаи, — что в нашем коровнике и суфлерская будка будет?

Лицо Бартоша залила краска.

— Зачем ты… — начал было Бартош и тут же умолк. Мишкатаи уже было не остановить.

— Твой мудрый наставник, милый Лаци, вероятно, в двух соснах заблудился. То, что ты видишь, это подвесное устройство над сценой. На эти веревки вешают декорации, а не коров. Уж ты поверь мне.

Все так и покатились со смеху. Мальчик растерянно переводил взгляд с одного на другого. Инженер-конструктор продолжал:

— Параллельно с проектированием коровника мы работаем и над проектом театра. Но с точки зрения интересов народного хозяйства строительство коровника важнее строительства театра, вот мы и занимаемся театром как бы между делом. Я потому тебе это говорю, что если в один прекрасный день твой взгляд случайно упадет на кульман Иренке, так ты уж не спрашивай у нее, зачем в театре электродоилки. Понимаешь?

— Понимаю, — ответил Лаци. Это и в самом деле было понятно, не понимал он только, почему все так громко смеются, будто идет веселое представление в кабаре. Он вопросительно взглянул на Бартоша, но на смущенном его лице прочел такую муку, словно того распинали на кресте… Конечно, Лаци разбирало любопытство, но он и позднее из такта не стал об этом спрашивать у Бартоша.

Хотя возможностей было много, ведь теперь они виделись не только в институте, но и после работы часто бывали вместе. Женщины-сотрудницы давно потеряли к Бартошу интерес, считали его несовременным. Приятеля, с которым можно было бы поехать в загородный ресторан или сходить в летний открытый театр, у Бартоша не было.. Новых знакомств он не заводил и потому повсюду и везде таскал за собою Лаци; а теперь, когда он познакомился с родителями мальчика, Лаци разрешали оставаться с ним хоть до позднего вечера.

Любознательность парнишки не имела границ, его интересовало буквально все. Он так старался овладеть профессией строителя, будто считал это своим священным долгом.

— А знаете, дядя Габи, что мне больше всего нравится в вашем отделе?

Бартош вскинул голову, с интересом ожидая, что скажет Лаци.

— Высокий уровень социалистической сознательности…

Инженер отвел взгляд в сторону, отхлебнул еще пива и нарочито небрежно заметил: