Посреди земли

В 1951 году я стал «свободным художником», и с этого времени каждый год у меня выходит по одной-две книги. По разным причинам я шесть-семь раз заново начинал свою писательскую карьеру, однако создал больше двадцати романов, несколько книг рассказов, несколько томиков статей, десятки эссе.

Мне больше всего по душе мои автобиографические романы, в них я рассказываю не только о себе, но и о среде, в которой рос, обо всем, что меня интересует. В автобиографической серии вышли мои романы «Свобода», «Вчера», «Последняя волна», «Разверзающееся прошлое», «Волнорезы», «Оковы и друзья».

Если мне дают возможность, я пишу легко, если нет, с трудом, но пишу непрерывно. Ведь литературный труд — это призвание, ремесло и форма жизни, а кроме того, страсть: без него я не смог бы жить.

Мальчик на лето

Проектно-строительный институт, четвертый отдел, третий этаж. Жаркое июльское утро в некогда тихом, а теперь оживленном провинциальном городке. Дверь распахивается, и кто-то, не заходя в комнату, говорит:

— Сейчас придет к вам мальчик на лето, подумайте, за кем его закрепить.

Мальчиками на лето здесь называют школьников, которые во время каникул приходят работать в институт, одни из-за денег, другие — чтобы поднабраться опыта.

Сослуживцы переглянулись.

— Да, дела, — проговорил Мишкатаи, инженер-конструктор.

Его восклицание означало, что мальчик этот им сейчас совсем некстати. Вместе с пятым отделом они чуть ли не целый год работали параллельно над двумя заказами — государственным и левым, то есть частным. Частный заказ — проектирование образцового коровника — был очень срочным, практически это означало, что на него надо было бросить все силы, отменив работы по проекту государственного театра. Не очень-то приятно, когда при таких обстоятельствах в уже сложившийся коллектив приходит посторонний.

— Не беда, — махнул рукой Мишкатаи, — в прошлом году у нас тоже парень был, так его только одно занимало: как бы тысячу форинтов заработать. Не вижу причин для беспокойства.

Ну, а если Мишкатаи не волнуется, то и другим тревожиться нечего. Инженер-конструктор пользовался в отделе большим авторитетом. Он принимал заказы от частников и распределял их между сослуживцами, заботясь о том, чтобы никого не обидеть, не внести раздора в коллектив. Одни говорили, что Мишкатаи записывал в специальную книгу все левые приработки, другие утверждали, будто он все держит в голове. Как бы то ни было, мзда распределялась справедливо — строго по очередности.

Теперь настал черед Габора Бартоша, инженера-сантехника. Этого большого, нескладного и застенчивого человека с мягкой, нерешительной улыбкой господь бог будто специально создал для того, чтобы его всегда и во всем обходили. И его действительно обходили. Тем более, что сам Бартош, под тем или иным туманным предлогом, всякий раз отказывался от частных заказов, и постепенно всем стало ясно, что отказывается он по причинам морального свойства, но не говорит об этом прямо, чтобы не обидеть сослуживцев.

Так бы оно и продолжалось, если бы в дело не вмешалась Эмёке, жена Бартоша. В отделе тогда широко отмечались дни рождения сотрудников, причем в рабочее время, что вызывало немало толков и пересудов. И вот Дарко, главный инженер отдела, их шеф, счел благоразумнее в день своего рождения пригласить коллег к себе домой. Маленький, полный, подвижной Мишкатаи, которому, кстати говоря, очень нравилась Эмёке, не позволил Бартошу вызвать такси и отвез супругов домой на собственной машине.

Когда они поднимались по лестнице, Эмёке спросила:

— Откуда у этого Мишкатаи деньги на «мерседес»?

— От частных заказов, — ответил Бартош несколько опрометчиво.

У пухленькой белокурой женщины даже слегка перекосилось лицо, она остановилась на ступеньке, губы ее вытянулись в узкую полоску, глаза сощурились.

— А у тебя, Габор, почему нет частных заказов?

На следующем торжестве — в той же компании — Эмёке отвела в сторону Мишкатаи. Она ему что-то говорила, а Мишкатаи только всплескивал короткими ручками.

— Сударыня, поверьте, моей вины тут нет. Я ведь…

И вот теперь Габор Бартош, смущенный и неловкий, в позе просителя сидел у стола своего коллеги. Мишкатаи откинулся на спинку стула, лениво похлопывая себя по уже наметившемуся круглому брюшку.