Посреди жизни

Я хорошо помню смерть бабушки – мне тогда было около двенадцати. Она была дома, когда с ней случился инфаркт, и она умерла на руках своего мужа. Ее тело было омыто и обряжено местной «служанкой на все руки», которая заодно была и местной акушеркой, и открытый гроб стоял в гостиной, чтобы друзья и соседи могли попрощаться с бабушкой и отдать дань ее памяти. Так было принято в те времена. Сейчас это может показаться жутким, но в те дни практически все считали, что следует прийти в дом к умершему, увидеть его тело и проститься. Люди тихо стояли у открытого гроба, выражали соболезнования скорбящим кто как мог и, возможно, несколько минут размышляли о жизни и смерти и о своей собственной смертности (такая обстановка как нельзя лучше способствует сосредоточению). Это все еще практикуется в случаях государственной важности или после смерти члена королевской семьи. Эта же практика является обычной для Православной церкви.

В день бабушкиных похорон на улице было тихо. Во всех домах были задернуты шторы, и соседи просто стояли в дверных проемах, когда похоронная процессия двигалась к церкви. Даже лавочники на это время закрыли свои лавки. И этот ритуал очень помог моему деду – я знаю, потому что он сам мне говорил: «Ей выразили должное уважение». И потом ему не приходилось скрывать свое горе, потому что соседи всё знали и собрались вокруг, чтобы поддержать его. Двенадцать лет он прожил один после ее смерти, но никогда не был одинок.

Потом еще много лет вся семья собиралась в дедушкином доме на бабушкин день рождения, и мы всегда относили цветы на ее могилу. Я помню, как мои дяди и тети шумной компанией шли к ее могиле через лес, подшучивая друг над другом и распевая ее любимый церковный гимн. Потом мы возвращались в дом и продолжали общаться. Для моего деда этот продолжающийся семейный ритуал был так же важен, как и ритуалы, сопровождавшие ее смерть.

Утрата может сокрушить человека. Будто черные тучи закрывают небо и землю. Реальность пропадает, движение приостанавливается. До бездны отчаяния остается не больше шага. Горе не так тяжело нести, если есть время подготовиться. Но как можно подготовиться к внезапной или насильственной смерти и к тому потрясению, которое следует за ней? Такой удар может привести к настоящей болезни, а если родственнику приходится опознавать в морге тело, особенно изуродованное тело, травма порой длится много лет. В голове стучит: «Почему? Как Бог мог допустить это? Разве может существовать Бог, если такое происходит?» Гнев, ненависть и горечь жгут и разъедают душу. К Богу летят все обвинения, даже от людей, которые в него не верят. Может возникнуть депрессия, которая потребует долгой психотерапии. Если развивается клиническая депрессия, часто приходится принимать антидепрессанты и другие лекарства из арсенала психиатров, но не всегда это лучший выход после тяжелых утрат.

Только время, иногда годы и годы, может исцелить человека и дать ему возможность снова жить. Во время тяжелого эмоционального кризиса главная потребность человека – сознавать, что он не один. Пусть не все время, не постоянно, но нужен собеседник, который сможет выслушать, иногда подержать за руку или даже взять на себя те или иные дела. Но, к сожалению, большинство людей, особенно пожилые вдовы, оказываются изолированными, вытесненными из общества, в котором рядом с ними больше нет спутника. Большинство из нас настолько боится смерти, что мы даже не можем решиться заговорить с человеком в трауре, и ощущение покинутости только усугубляет одиночество, которое неизбежно следует за потерей спутника жизни или любимого человека.

Вот почему скорбящие часто пытаются скрыть свое горе самыми разными способами. Они стараются быть веселыми и притворяются, что все в порядке, хотя на самом деле душа рвется на части и хочется только плакать. Подавление горя – верный путь к катастрофе, и многие люди, поступающие так, впоследствии страдают от физических или психических болезней.

Общество сильно изменилось за последние пятьдесят лет. Семьи стали меньше, люди чаще переезжают, почти исчезло понятие общины – группу незнакомцев, которые почему-то оказались вместе, вряд ли можно назвать общиной. Друзей и соседей заменяют консультанты и психотерапевты, а вместо общин у нас группы поддержки при горевании. Они чрезвычайно важны, и некоторые люди прямо говорят о спасении жизни: «Если бы не мой психотерапевт, вряд ли я остался бы в живых». При всех хосписах, больницах Национальной службы здравоохранения, при большинстве муниципальных советов и церквей есть «группы горевания», в которых люди могут сидеть и говорить о своих близких – да, часто им нужно просто поговорить об ушедших. Такие группы важны еще и потому, что люди, уже пережившие тяжелую потерю и восстановившиеся после нее, могут наиболее продуктивно общаться со своими товарищами по несчастью.