Посредник

Ана лениво любовалась тщательно ухоженными виноградниками, тянувшимися по обеим сторонам шоссе. Потом спросила:

— Скоро приедем в эту самую Изолу-2000[1]?

— К полуночи, — Салинас ответил с апломбом всезнающего преподавателя.

— Если б ты знал, Лисинно, как я рада: целую неделю вместе будем кататься на лыжах, а кругом — только снег.

Салинас, осторожно ехавший в тумане, сквозь который время от времени проступали изображения раковин, драконов и других вывесок нефтяных компаний у бензозаправочных станций, тоже мечтал о снеге.

Миновав город Салон, они включили музыку. Салинасу нравились немногие записи, но те, что были ему по душе, он готов был слушать несколько раз подряд.

Теперь, оставив позади Прованс и въезжая на Голубой берег, Салинас беспрерывно ставил одни и те же песни Джино Паоли: «Шестьдесят семь слов о любви», «Синьору Джордано», «Мадам Малинкониа»... Время от времени он, словно дирижер, сопровождал мелодию взмахами левой руки. Ана, глядя на него искоса, усмехалась, то и дело поправляя вьющиеся светлые волосы.

Возбужденная приближением к фешенебельному горнолыжному курорту, Ана не могла сдержать желание поговорить.

— Обратил внимание, как тут водят? Прямо как с ума все посходили, — начала она.

— Да, эти парни здорово рискуют свернуть шею,— процедил Салинас, не отрывая взгляда от шоссе. Лыжники, возвращавшиеся из Изолы-2000 после уик-энда, на снежных трассах вели машины так, словно выступали на соревнованиях по слалому, совершенно забыв про опасность спуска по шоссе, покрытому тонкой коркой льда.

— Хорошо еще шины у нас шипованные — снега не боятся, — еле слышно пробормотал Салинас.

— Послушай... Ты очень устал?.. Может, не будем ужинать — только перекусим? — предложила Ана.

— Да, пожалуй, — засмеялся Салинас, вдруг почувствовав, как с него сходит напряжение. — Хотя нет, лучше как следует поужинать, по-королевски.

Салинас устал от света фар множества машин, спускавшихся навстречу нескончаемой чередой. К тому же пошел снег, и видимость ухудшилась.

Ана и Салинас различили наконец впереди россыпь модерновых зданий Изолы-2000, соединенных длинными стеклянными переходами.

— Теперь мы поставим машину на стоянку и на целую неделю забудем о ней, — воскликнул Салинас.

Они припарковали автомобиль на втором этаже подземного гаража, на лифте поднялись в холл, и, уладив все дела в офисе по приему гостей, направились в свой номер. Шли они по лабиринту застекленных и хорошо отапливаемых коридоров, в которых расположились многочисленные маленькие киоски, где продавали газеты и журналы, спортивные товары и сладости, тут же работали кафетерии. Такие переходы соединяли воедино несколько отелей и основное здание, в котором находились кинозал и ночной ресторан...

Войдя в номер — это собственно, была крошечная квартирка, — Ана обняла Салинаса.

— Как бы хорошо было жить с тобой вместе!

— Вот этим мы и будем заниматься всю следующую неделю, — уклончиво ответил адвокат, глядя на девушку поверх очков.

— Да нет... Ты же знаешь, что я имею в виду, — повторила кокетливо Ана.

— Тебе со мной скоро бы наскучило. Поэтому я и стараюсь, чтобы такого не произошло, — ответил Салинас лукаво. Ему трудно было бы ответить всерьез. Ана действительно вполне могла стать для него чем-то большим, нежели подружкой на время, с которой приятно бывать на людях. Но природная черта все точно раскладывать по полочкам сказывалась во всем — и в покупках, и при вложении денег в то или иное дело. и в принятии рискованных решений, — распространялось это и на людей. Потому Ана была для него всего-навсего девушкой, танцевавшей в мюзик-холле... и точка.

— Да, конечно, — сказала она, слегка поджав губы.

— Ладно! Давай принесем лыжи и сумки, бросим здесь и... ужинать! Согласна?

— Согласна, — ответила девушка и, переменив тему, показала на большую стеклянную дверь. — Смотри, прямо отсюда мы можем выходить на трассу, надел лыжи и катись к подъемникам.

— Вот это комфорт! — воскликнул Салинас.

Не спеша они пошли в ресторан. Они отлично смотрелись вместе. С пышными светлыми волосами, с грациозной походкой Ана являла незаурядный тип девушки, — про таких почтенные матроны говорят, что «слишком простенькая», а мужчины определяют как «в большом порядке». Салинас слегка смахивал на актера из Голливуда, которому уже исполнилось сорок. Его прямой нос венчала роговая оправа очков, плотно сидевших на переносице. Черные глаза и кожа оливкового цвета выдавали его средиземноморское происхождение.

Обоим была свойственна та независимость в движениях и манере говорить, которая резко отличает мужчин и женщин, не связанных брачными узами.

Вик

Воскресенье, 10 января