Post-Horror: Art, Genre, and Cultural Elevation

Рисунок 7.3 Где-то в будущем Призрак стоит на промышленной стройке на территории своего бывшего дома, вызывая в памяти эстетику руин-порно, расширенную до космических масштабов, в фильме "История призраков". (Источник: Blu-ray.)

 

Тем не менее, даже если посмертное (не)существование Призрака было порождено единичным событием травматической смерти, его невидимые, дрейфующие тоски в нестабильном мире, наполненном неуверенностью и непостоянством, могут показаться удивительно созвучными переживаниям многих зрителей о нестабильной жизни сегодня.

Тем не менее, если основной посыл Лоури заключается в том, что любовь - и, как следствие, искусство - может как-то пережить испытание временем, то можно задуматься, не является ли перекрестное опыление жанра ужасов с другими жанрами, например, вышеупомянутое родство пост-хоррора с (мело)драмами и траурными фильмами, его лучшей надеждой на то, что человеческая история/память сохранится на Земле в течение всего ее непродолжительного существования. И все же, в отличие от популистского признания и одобрения, которым до сих пор пользуется бетховенская "Ода к радости", трудно представить, что такие минималистичные постхоррор-фильмы, как "История призраков", будут так же восприняты более чем вкусовым подмножеством кинозрителей. Однако в своем заключительном анализе постхоррор-текста я рассмотрю фильм, в котором интертекстуальные аллюзии на один из самых известных фильмов жанра ужасов представляют собой попытку менее "космического" и гораздо более личного акта мемориализации.

 

Я - Прелесть, которая живет в доме: В ловушке старого дома

В фильме Оза Перкинса "Я - милая штучка, которая живет в доме" мы снова имеем дело с фигурой призрака как экзистенциального странника, но в рамках более привычного родового дома готического ужаса. Хотя история относительно проста, ее развитие с помощью трех женских голосов, накладывающихся друг на друга, распространяющихся на прошлое, настоящее и будущее старого дома в Массачусетсе, приглашает зрителя задуматься о временных слоях, которые могут смешиваться в рамках одной и той же типовой обстановки. Действительно, через косвенные аллюзии на, возможно, самый влиятельный "старый темный дом" в современном кино ужасов - дом Бейтсов в фильме "Психо" - "Я - красивая вещь" размышляет о том, является ли поиск себя в самом жанре ужасов и через него более ценным способом посмертного воспоминания, чем долговечность семейной памяти.

Дебютная пост-хоррор картина Перкинса "Дочь черного плаща" (2015) получила положительные отзывы после премьеры на Международном кинофестивале в Торонто, но не получила распространения за пределами фестивального круга, пока не была выпущена в виде видео по запросу в феврале 2017 года - вскоре после того, как 26 октября 2016 года на Netflix состоялась премьера "Я - красивая штучка" (I Am the Pretty Thing).41 Последний фильм получил положительные отзывы большинства критиков, хотя некоторые сочли его повествование слишком скудным для полнометражного фильма - небезосновательная критика для фильма, чей скудный сюжет, казалось бы, больше подходит для короткометражки, но здесь он гипнотически растянут с помощью очень медленных движений камеры, обширной замедленной и расфокусированной кинематографии и длинных затуханий. Учитывая эти стилистические особенности, фильм неудивительно получил непропорционально низкие оценки зрителей, не в последнюю очередь потому, что его широкая доступность в качестве оригинального фильма Netflix поставила нестандартно минималистичный фильм перед случайными подписчиками в сезон Хэллоуина, когда даже самые случайные зрители ужасов могут быть в настроении посмотреть что-нибудь жутковатое. Но, как и другие фильмы, рассмотренные в этой главе, "Я - красавица" приобретает дополнительную остроту благодаря интертекстуальным связям, которые могут быть не совсем очевидны для многих зрителей, особенно для тех, кто обладает меньшим культурным капиталом.

Фильм открывается загадочным голосом Лили Сейлор (Эмма Уилсон), сиделки, живущей в доме известной писательницы ужасов Айрис Блюм (Пола Прентисс), которая страдает от слабоумия. Хотя мы видим Лили только прибывшей на работу, ее голос посмертно повествует большую часть фильма, сообщая нам, что она не дожила до своего следующего дня рождения, а затем поэтично размышляет о своем нынешнем состоянии в виде призрака.42 Уже в первую ночь Лили начинает слышать низкие, ритмичные удары.

В конце концов, она заходит в дом и замечает, что на одной из стен нижнего этажа начинает расти черная плесень. В течение последующего года происходит еще несколько слегка жутковатых событий, но ни одно из них не имеет сверхъестественного происхождения. Тем не менее, призрачный голос Лили, звучащий придушенно и отстраненно, появляется и исчезает на протяжении всего фильма, периодически напоминая зрителю, что ей суждено умереть до его окончания - даже если мы еще не знаем, как это произойдет.