Пост-Москва

Офицер с облегченным видом отвернулся к допотопному телефонному пульту и стал набирать секретные номера на механических дисках, а Геринг пошел к горе-министру, в который уже раз поражаясь, зачем понадобилось Папе, да и кому-либо вообще бы, держать такое убожество на посту министра обороны. Конечно, вооруженные силы переживали нелегкие времена, в основном охраняя Кремль и блок-посты на основных въездах в Москва-Сити, да еще демонстрируя несуществующую военную мощь державы на парадах в День Победы, но тем не менее, должны же быть хоть какие-то приличия в кадровой политике, считал Геринг, нельзя же вот так взять и назначить министром боровоподобного спекулянта, знавшего об армии только то, что солдатики сидят на табуретках, которые можно сначала армии продать, а потом, соответственно, армией их же купить по астрономическим, между прочим, ценам. Все армейские склады были буквально завалены этими табуретками.

Возле двери кабинета министра обороны, если это можно назвать так, съехидничал мысленно Геринг, стоял дневальный — молоденький белобрысый лейтенантик с оттопыренными ушами.

— Иди покури, служивый, — по-отечески ласково посоветовал ему Геринг.

— Но…

— Выполнять. Я председатель Совбеза, не ссы.

Лейтенант козырнул и растворился в полутемных коридорах Генштаба. Кабинет министра обороны располагался тут по одной простой и веской причине — здание министерства обороны оказалось проданным неустановленными лицами неизвестным гражданам, мутная история, короче, и теперь министерство во главе с министром и его бабами ютилось в одном из крыльев здания Генштаба.

Герман толкнул дверь и вошел в кабинет. Нехватка помещений в здании привела к скученности и тесноте, но этот доблестный вояка отхватил себе под кабинет бывший зал для оперативных совещаний, перестроив его по своим вкусам: в одном углу была роскошная кровать под балдахином, в другом весело журчало джакузи, в центре располагался подиум с шестом для стриптиза. И сейчас вокруг этого шеста коряво изгибалась голая замминистра, изображая под томную музыку некие вариации на тему «я вся такая страстная, я вся вот прямо горю». Герингу достался вид на ее обширную жопу. Взглядом знатока он оценил толщину жирового слоя и качество целлюлитной кожи, этот боров даже телку не мог подобрать себе, не накосячив, господи-боже-ж-мой.

— Кто? Что?! — заорал министр, заметив в полутьме силуэт Геринга. — Да ты кто такой…

Этот голый хряк вскочил, шатаясь и спотыкаясь он бросился к Герингу. В руке у него был пистолет.

— Тебе пиздец! — вопил он. — Ты знаешь, кто я такой?

Его стеклянный взгляд, казалось Герингу, смотрит сквозь него, не в силах ни сфокусироваться, ни обрести хотя бы крохи осмысленности. Несомненно, это был алкогольный психоз в терминальной стадии. Пробежав полпути, свино-министр вдруг спотыкается о свой подиум, падает, нелепо размахивая руками, как обожравшаяся гигантская жаба. И тут раздается выстрел.

Геринг стоял, не веря своим глазам. Министр обороны прямо на его глазах самоубился и теперь лежал на роскошном ковре, а из его головы вытекала кровь, растекаясь огромным красным пятном.

3

Фидель сидел в старом кресле в квартире сумасшедшего профессора и не понимал, что все это значит. Даша ушла на кухню хозяйствовать, Иван ковырялся в своем телефоне, работающем на ганглиях бабочек и осы. В комнате повисло молчание.

— Почему… — наконец нарушил тишину Фидель. — Почему я должен с ней встретиться? Что все это значит? У меня есть девушка, мне больше никто не нужен. Почему именно я? Что вы все, профессор, загадками говорите. Пусть наш мир сошел с ума, пусть. Я сам уже замечаю, что люди ведут себя странно. И происходят странные вещи вокруг… Видения там всякие, ожившие мертвецы, как вы нам рассказывали, но ведь основа остается одной и той же, неизменной. Сейчас уже почти ночь, а завтра взойдет солнце и настанет утро. Мы пьем водку, а потом нам легче принимать тот факт, что это солнце опять вылезает из-за горизонта. И тут появляется Офелия, и я типа должен все бросить и идти за ней. И не просто идти, а чтобы встретиться. Зачем? Что я ей скажу — привет? У меня остаются, между прочим, дочери, без меня…

— С дочками у вас вообще интересная история, — вдруг заулыбался Сергей Сергеевич. — Кто у вас старшая, не напомните?

Фидель заметно покраснел, потом потер шею. Было странно видеть его смущенным, он точно пытался что-то вспомнить, что-то, что он должен был знать наверняка, но или память подводила его, или Вселенная сыграла с ним злую шутку и вместо дочки, его родной, старшей дочери, подсунула ему вырезку из глянцевого журнала.

— А я вам помогу, — продолжал профессор, как бы не замечая трудностей с припоминанием реальности у собеседника. — Вашу старшую дочь зовут Дарья, и она сейчас на кухне моет посуду.

4

ФИДЕЛЬ: