Post-scriptum (1982-2013)

У меня нет времени подробно писать о том, что Жак в Швейцарии, снимает фильм с Пьером Дюксом, а я начала сниматься у Жака Риветта и что этот хрупкий мужчина в сущности настоящий диктатор! Джеральдина Чаплин очень смешная, и я нахожу весь проект очень веселым. Исчезла неуверенность, мучившая меня вначале, если не сказать истерия, вызванная присутствием Джеральдины и Риветта. Я не хотела сниматься в этом bloody[58] фильме! А теперь я рада, что участвую в нем. Он не дает мне свихнуться.

* * *

«Поверженный ангел, или Любовь на траве» – изысканный фильм Жака Риветта, с Джеральдиной Чаплин и Андре Дюсолье, об актерской труппе, которая приходит к людям домой, чтобы сыграть у них пьесу: если в ней есть сцена в ванной комнате, все зрители идут туда, если смешная сцена на кухне, зрители перемещаются на кухню. Гениальная идея, позаимствованная у реальной труппы в Америке, я думаю. Когда Жак Риветт пришел ко мне на улицу Ла-Тур с Джеральдиной и продюсером Мартиной Мариньяк, чтобы предложить мне роль, я отвела их наверх, в библиотеку, а сама попросила Жака Риветта дать мне сценарий. Он ответил, что сценария нет, что у него никогда нет сценария и что он дает актерам текст, написанный на листе бумаги накануне ночью. Я сказала, что мне нужны рельсы, как поезду, иначе я собьюсь с пути, выпаду из окна; он добавил, что речь пойдет о фокуснике, а я ответила, что терпеть не могу типов, которые вытаскивают голубей из рукава… Расстроенные Риветт, Джеральдина и продюсерша тогда спустились по большой лестнице, прошли по коридору к двери, отделяющей нас от улицы Ла-Тур, и уехали. Проводив их, я встретила в гостиной Жака, он мне и говорит: «Ты знаешь, кто такой Жак Риветт?» – «Нет». – «У него есть фильм, называется «Селин и Жюли совсем заврались», он постоянно идет в Латинском квартале, на твоем месте я бы пошел посмотреть». И я пошла с Кейт. Из кинотеатра я вышла в необычайном возбуждении, позвонила Джеральдине, она сказала: «Да, да, да, я знаю, тебе нужны рельсы, а то ты можешь упасть из окна, ты не любишь, когда голубей вытаскивают из рукавов, ты считаешь, что это убожество…» – «Нет, нет, я хочу сниматься, я видела «Селина и Жюли…», и если я смогу быть хотя бы наполовину такой же прекрасной, как Жюльет Берто…» Вот так я стала сниматься в каком-то странном доме в Сен-Клу, съемки были необыкновенные, однажды мне нужно было пройти по комнате, впереди меня по паркету двигался краб, и вдруг я услышала зловещий раскат грома; я подумала, что это спецэффекты, но оказалось, что настоящая гроза. В окно я увидела Шарлотту, она шла ко мне под красным зонтом, все были очарованы ею. В тот вечер, или в другой, Мартина Мариньяк мне сказала, что видела, как Шарлотта сидела с бокалом шампанского за стойкой буфета во время коктейля по случаю выхода фильма. Мартина удивилась, а Шарлотта ей ответила: «Я хочу быть актрисой, как моя мама, и пьяницей, как мой папа!»

Я снялась еще в двух фильмах у Жака Риветта: «Очаровательная проказница», с моим дорогим Пикколи, и в последнем фильме Риветта «36 видов с пика Сен-Лу», с Серджио Кастеллито. Риветт почти ничего не ел, я припасала для него бананы, чтобы он не умер с голоду! Он внимательно наблюдал за людьми, во время съемок он заметил одну костюмершу, красивую деваху, которая нырнула в бассейн, – от него ничего не ускользало… В последний день съемок «Любви на траве» я так разозлилась, что у меня нет текста, что исцарапала себе руки в кровь, чтобы не придушить Риветта; я никогда не знала, известно ли ему, что именно должно с нами на самом деле происходить, или он обнаруживал это, как мы, каждый день заново. В общем, я слишком поздно поняла, что это гениально – так работать, не знать, что ваш персонаж будет делать или испытывать, совсем как в реальности: вот мы сидим за столом, такие радостные, веселые, а через десять минут попадаем под автобус. Однажды я видела Риветта: мы обедали с Жаком на террасе кафе на Северном вокзале, мимо проходил Риветт, он уже прочитал «Либерасьон» и «Монд» и торопился на 14-часовой сеанс, он смотрел по три фильма в день и хранил все статьи о кино из всех газет. Любчанский, его главный оператор, человек безумного обаяния, рассказывал мне, что дома у Риветта были дорожки между стопами газет, – так он ходил по квартире, было место для холодильника, но самого холодильника не было, он не отвечал на телефонные звонки – надо было подсовывать ему записки под дверь… Очень привлекательная личность.