Читаем Post scriptum полностью

                "Задерём подол Матушке-России…"


                Каганович



Ты спишь так чутко: ветра шум


И веки вздрогнут.


Февраль в октябрь – старый шут -


Метёт дорогу:


Себе дороже.



Виденьем бредишь: жуткий вор


Кроваворукий -


Он Черной Русью торжество


Справляет грустью,


Не Белой Русью.



И снится красный липкий дождь,


И в пепле саван,


Ты в рваном рубище идёшь


При вспышках зарев,


Без веры в завтра.



Кипит и пенится вода.


Полынный запах.


Все в этих адовых прудах -


Сегодня, завтра:


Подол уж задран.



Горит и мечется звезда,


Как сотня молний,


Дымит обуглившийся сад -


Как слёзы смолы.


И кто-то смотрит.



И он, невидимый, кружит,


Пронзает небом.


И дождь – уже не дождь – пуржит


Горячим снегом:


И быль, и небыль.



И ужас вкрался холодком,


Вошёл под кожу,


Смахнув невидимой рукой


Твой сон негожий.


Не дай-то, Боже.



                февраль 1991

Перевёрнутое время…

Перевернутое время –


Пустота.


Стрелки лишь устало бредят –


Тик и так.


То ли утро, то ли вечер –


Сумерки.


То ли серость, то ли вечность –


Все с руки.


Одичания приметы –


Так и есть:


В душу марш вонзился медью –


В вашу честь.


Эти тронные забавы:


В них – не смех -


Парни с крепкими зубами


Сеют смерть.


А напуганные всходы –


Сходу в строй,


В поезда – и в Вечный Холод,


Где в болотах солнце всходит


Посреди костров.


Перекроенное время


Вкривь и вкось…


По-людски вам что же, предки,


Не жилось?

Точка отсчёта: Рыбы – Водолей

Круги плывут. Нет глаз в глазницах -


В них время, музыка и цвет.


И золотой исходит свет


От тёмно-красной плащаницы.


Он – как нектар и словно яд.


А тот, кто светом подплывая,


Свет из кувшинов проливая,


Речет: "Мессия – это я".



Краснеет свет, такой красивый.


Февраль. Знамёна. Кровь. И крест.


И льётся месиво окрест


Из тех кувшинов на Россию.


Несёт теченье дохлых рыб,


Оставивших в икринках силу:


То дьявол или то мессия


Во власти собственной игры…



Но пуст один кувшин с водою -


Живой воды приходит срок,


Устал, измучился игрок -


Пора уже убраться в доме.


Да будет свет! И свет восстал


Живой водою из кувшина.


И всё проснулось и ожило,


Чтоб всем и каждому воздать.

P.S.

Мыслей нет. Память ходит в истоках.


Сон – не сон. Забытьё впопыхах.


Нет любви. Удивление только.


Жизни нет. Что таить тут греха.



Нет сегодня. Есть Сталин и завтра.


Нет природы. Есть эко-возня.


Нет народа. Глаза съела зависть:


Пуст карман у тебя, у меня.



Нет героев. Есть орденоносцы.


Нет пределов. Царит беспредел.


Полуправдой бытует Чернобыль,


Как и всё, и всегда, и везде.



Огорошены прессой и теле,


И охвачены ужасом цен


Мы узнали, кто мы в самом деле


Без трибун и без штор авансцен.



Мы проснулись. Но словно с похмелья.


Давят болью афганские сны.


Ордена за отвагу и смелость,


Как насмешка нелепой войны.



Мы проснулись. Нас бьют в Куропатах.


Нас покорности учат битьём.


Мы проснулись: не сон это – память,


Что в роду и в твоём, и в моём.



Мы почувствовали в смене стадий


Одичавшее братство своё.


Пусть ещё не народ – но не стадо:


Мы живём, а не только жуём.



Продолжает давить нас и метить


Деспотической власти клише.


Мы проснулись, и, право, уже


Путь лежит наш в иное столетье.

Потомкам

Все на свои места


когда-нибудь да встанет,


И за Отчизну боль


и стыд перегорит,


История, как Бог,


все по местам расставит,


И кто не бит сейчас,


тот после будет бит.


Истории талмуд –


избыток констатаций,


Целителей, мессий,


и оборотней сонм.


Вершители чудес –


сановные мерзавцы –


То обещают рай,


то жизнь как сладкий сон.


Потомок-патриот –


прости за эти строки –


Почти когда-нибудь


нас памятью своей:


Жертв революций всех,


репрессий, перестроек –


От нынешних времен


до лучших, верю, дней.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Тень деревьев
Тень деревьев

Илья Григорьевич Эренбург (1891–1967) — выдающийся русский советский писатель, публицист и общественный деятель.Наряду с разносторонней писательской деятельностью И. Эренбург посвятил много сил и внимания стихотворному переводу.Эта книга — первое собрание лучших стихотворных переводов Эренбурга. И. Эренбург подолгу жил во Франции и в Испании, прекрасно знал язык, поэзию, культуру этих стран, был близок со многими выдающимися поэтами Франции, Испании, Латинской Америки.Более полувека назад была издана антология «Поэты Франции», где рядом с Верленом и Малларме были представлены юные и тогда безвестные парижские поэты, например Аполлинер. Переводы из этой книги впервые перепечатываются почти полностью. Полностью перепечатаны также стихотворения Франсиса Жамма, переведенные и изданные И. Эренбургом примерно в то же время. Наряду с хорошо известными французскими народными песнями в книгу включены никогда не переиздававшиеся образцы средневековой поэзии, рыцарской и любовной: легенда о рыцарях и о рубахе, прославленные сетования старинного испанского поэта Манрике и многое другое.В книгу включены также переводы из Франсуа Вийона, в наиболее полном их своде, переводы из лириков французского Возрождения, лирическая книга Пабло Неруды «Испания в сердце», стихи Гильена. В приложении к книге даны некоторые статьи и очерки И. Эренбурга, связанные с его переводческой деятельностью, а в примечаниях — варианты отдельных его переводов.

Андре Сальмон , Жан Мореас , Реми де Гурмон , Хуан Руис , Шарль Вильдрак

Поэзия