Читаем Пост сдал! полностью

Утром меня разбудил жизнерадостный голос Миши, заправленный, по всей видимости, соляркой, преподнесённой с утра Галочкой. Жёны военных – это особая категория женщин, пронёсших через клоповники гарнизонов нежность и заботу, не угасающую годами.

– Сейчас приедет мой друг Коля. Коля может всё! Не просто всё, а то, чего не может даже… В общем, Коля может всё, даже… Галочка, скажи, что может Коля?

– Коля может всё.

Я согласно кивал на каждом слове «может». Будучи материалистом, я понимал, как устроена Матрица, но в тот момент был готов поверить в любую мистику, даже в силу слова «всё».

Минут через двадцать, когда я тайком запихал в рот кусочек лимона, вынутый из чая, в дверь позвонили.

В комнату вошёл человек лет тридцати.

– Сергей? Очень приятно. Поехали, рейс через два часа, успеешь зарегистрироваться.

– А к кому мне там обращаться?

– Ко мне. Я тоже еду: надо знакомых проводить, им не как тебе, им на юг.

В здание аэровокзала мы вошли через гинекологический служебный вход с фаллопиевыми трубами. Я семенил за Колиной спиной и толком ничего не понимал.

– Давай военный билет и стой тут.

Через пять минут ко мне, внематочно стоящему под свисающей подёргивающим светом лампой в решётчатом абажуре-футляре, вернулся Коля. За собой он катил такой же космический чемодан на колёсиках, который я видел накануне.

– Помоги мне его на второй этаж поднять.

Мы подошли к стойке регистрации.

– Коля! Как ты вовремя! Серёжа, а ты как тут оказался?

Коля с удивлением смотрел то на меня, то на девочек.

– Коля, нам Серёжа вчера помог сюда добраться и сдать чемодан в багаж. Спасибо, Серёжа!

Меня, как в дешёвой комедии, два ангела расцеловали в обе щеки одновременно.

– Хорошего отдыха, девочки! – прокричал убегающим по посадочному коридору отпускницам Николай. – А тебе сюда.

– Николай, спасибо, без тебя я бы так и остался жить в Питере.

– Всё нормально. Миша – отец моей жены. Но с ним ещё и друзья, он замечательный человек. Звони, если будут проблемы. Счастливо.

Вот так в огромном городе случилось неслучаемое. Если бы Миша с Галочкой не остались среди ночи без сигарет, то я бы с ними так и не пересёкся в этой жизни. И в Питере было бы на одного бомжа больше.

И на несколько бутылок меньше.


Ведь в Питере – пить.

Позови меня на свадьбу

Когда я учился во втором классе, мы с мамой снимали комнату в северодвинской квартире на улице Мира. Очень строгая хозяйка с дочкой-шестиклассницей обитали в большой комнате, а мы – в маленькой. Жили дружно. За деньги всегда дружно живётся.


Шестиклассница мне тогда казалась секс-символом города. Про секс я ещё, конечно, ничего не знал, да и слова такого не слышал. Но в моих глазах она была взрослой женщиной.

Как и всякая взрослая женщина, она была безумно влюблена. Её пассией оказался мужик, тьфу, восьмиклассник из соседнего подъезда. Она каждое утро прибегала к нам в комнату, как раз когда мама уже выходила на работу, и расплющивалась о стекло. Высматривала, как пацан будет выходить из подъезда. Я в то время про такие страсти не знал и сам ни к кому не испытывал, поэтому следил за развитием сюжета с огромным вниманием и любопытством.

В свободное от неразделённой любви время она разговаривала со мной о болонке. Это была её вторая и единственная мечта всей жизни. Все обложки её тетрадок и альбомные листы были изрисованы мохнатой мордой. Болонок я не любил, потому что в то время это была чересчур модная порода и их в городе было на порядок больше, чем жителей.

Когда её мама возвращалась с работы, Нина (во, имя даже вспомнил!) начинала канючить:

– Мамочка, ну давай болоночку купим…

– Нина, сколько можно?

– Мамочка, я хорошо учусь, по дому помогаю, давай купим?

– Ты наиграешься и бросишь, а мне потом её выгуливать, кормить, мыть, поливать.

– Ну мамочка…

Такой петлевой сценарий. За полгода я уже сам эту сцену мог проговаривать их голосами.

Количество рисунков над столом Нины росло, а мальчик продолжал каждое утро выходить в школу. Ничто не предвещало беды.

В этот день я услышал топот ног по лестнице, грохот ключей и протяжное «А-а-а-а!» Нины.

Пробежав весь коридор, она ворвалась в кладовку, а я подошёл и, немного послушав, сел под открытую дверь.

Кладовка – это не то, что вам подумалось: в нашу кладовку спокойно помещались односпальная кровать, тумбочка, куча полок и даже радиоточка. Такое место-купе проводника, только без окна.

Нина плакала. Вся в слезах, она держалась за ляжку, высоко задрав школьное коричневое платье. Слёзы лились из глаз, лицо скукожилось, как тряпочка для протирки столов.

– Нина, что с ногой?

– Это всё он! Ненавижу его! Ненавижу!

Со стен полетели его фотографии. Ну, как фотографии – что там можно было снять на «Смену-8М»? На таких фотографиях себя можно узнать, если помнишь, где стоял и кто рядом с тобой был во время щелчка затвора фотоаппарата. Тем не менее фантом её возлюбленного срывался со стен и крошился в длинные полосы. Шредер тогда ещё не изобрели, Нина могла бы вполне стать его прототипом.

Перейти на страницу:

Похожие книги