Пост сдал

Он принимает вызов. Таня плачет, поначалу он не может понять, о чем речь, ясно только, что Джим в Питсбурге и она не хочет ему звонить, пока не узнает больше. Ходжес стоит на краю тротуара, прижав вторую руку к свободному уху, чтобы отсечь шум транспорта.

– Помедленнее, Таня. Что-то случилось с Джеромом?

– Нет, у Джерома все хорошо. Ему я позвонила. Барбара… Она была в Лоутауне…

– И что, скажи на милость, она делала в Лоутауне, да еще в учебный день?

– Я не знаю! Мне лишь известно, что какой-то парень толкнул ее на мостовую, и она угодила под грузовик! Сейчас ее везут в Мемориальную больницу Кайнера! Я тоже туда еду.

– Ты за рулем?

– Да! Но какое отношение?..

– Убери мобильник, Таня. И сбрось скорость. Я сейчас в Кайнере. Встречу тебя в приемном отделении.

Он разрывает связь и направляется обратно к больнице, неуклюже бежит. Думает: «Это чертово заведение как мафия. Всякий раз, когда я думаю, что покидаю его, оно затаскивает меня обратно».

14

«Скорая» с включенными мигалками как раз подъезжает задним ходом к одному из входов приемного отделения. Ходжес уже достает из бумажника полицейское удостоверение, которое по-прежнему носит с собой. Когда фельдшер и санитар выкатывают носилки из кузова «скорой», он показывает им удостоверение, прикрыв большим пальцем красную печать «НА ПЕНСИИ». По закону это преступление – выдавать себя за сотрудника полиции, – поэтому использует он удостоверение крайне редко, но сейчас его решение совершенно оправданное.

Барбара накачана лекарствами, но в сознании. Увидев Ходжеса, она крепко сжимает ему руку.

– Билл! Как вы сумели приехать так быстро? Вам позвонила мама?

– Да. Как ты?

– В порядке. Мне что-то дали от боли. Я… они говорят, у меня сломана нога. Я пропущу баскетбольный сезон, но, наверное, значения это не имеет, ведь теперь мама никуда не будет меня пускать до двадцати пяти лет. – Из ее глаз начинают катиться слезы.

Он понимает, что сможет провести с ней считаные минуты, поэтому с вопросами о том, что она делала на МЛК-авеню, где как минимум четыре раза в неделю стреляют из проезжающих автомобилей, придется повременить. Есть кое-что более важное.

– Барб, ты знаешь имя парня, который толкнул тебя под автомобиль?

Ее глаза широко раскрываются.

– Ты хорошо его разглядела? Сможешь описать?

– Толкнул? Нет, Билл! Нет, все было не так!

– Мы должны идти, – говорит фельдшер. – Вы сможете поговорить с ней позже.

– Подождите! – кричит Барбара и пытается сесть. Санитар приемного отделения мягко укладывает девочку на каталку, и ее лицо искажается от боли, но Ходжеса этот крик радует. Громкий и решительный.

– Что такое, Барб?

– Он толкнул меня уже после того, как я выбежала на мостовую! В сторону от фургона! Я думаю, он спас мне жизнь, и я этому рада. – Она плачет, и Ходжес уверен, что причина не в сломанной ноге. – Я все-таки не хочу умирать. Не знаю, что на меня нашло!

– Нам пора на осмотр, шеф, – говорит фельдшер. – Ей надо сделать рентген.

– Проследите, чтобы ему ничего не было! – кричит Барбара, когда каталка проезжает двустворчатую дверь. – Он высокий! С зелеными глазами и бородкой клинышком! Он учится в Тодхантере…

Ее увозят, и лишь створки покачиваются взад-вперед.

Ходжес отходит в сторону, туда, где ему не будут выговаривать за использование мобильника, и звонит Тане.

– Я не знаю, где ты, но сбавь скорость и не мчись на красный. Ее увезли на рентген, и она в сознании. У нее сломана нога.

– Это все? Слава Богу! А как насчет внутренних повреждений?

– Позже скажут врачи, но она очень даже шустрая. Я думаю, может, автомобиль только задел ее.

– Мне надо позвонить Джерому. Я уверена, что напугала его до смерти. И Джиму надо сообщить.

– Позвонишь им отсюда. И заканчивай говорить по мобильнику за рулем.

– Ты сам позвони им, Билл.

– Нет, Таня, не могу. Мне надо позвонить в другое место.

Он стоит, выдыхая клубы белого пара, уши начинают неметь. Звонить Питу не хочется, потому что Пит сейчас чертовски на него зол, а Иззи Джейнс – в два раза сильнее. Ходжес ищет другие варианты и понимает, что есть только один: Кассандра Шин. Он работал с ней несколько раз, когда Пит уходил в отпуск, и однажды, когда тот брал шесть недель за свой счет. Случилось это вскоре после развода Пита, и Ходжес предполагал, что Пит лечился от алкоголизма, но никогда не спрашивал, а Пит ничего не говорил.

Номера Касси он не знает, поэтому звонит в отдел и просит его соединить, в надежде, что она не на выезде. Ему везет. Музыку («Макграфф – пес-полицейский») он слушает меньше десяти секунд, а потом раздается ее голос.

– Это Касси Шин, королева ботокса?

– Билли Ходжес, старый прелюбодей! Я думала, ты сыграл в ящик!

Осталось недолго, Касси, думает он.

– Я бы с радостью поболтал с тобой, милая, но у меня просьба. Участок на Страйк-авеню еще не закрыли?

– Нет. Планируют закрыть в следующем году. И это правильно. Преступность в Лоутауне? Да какая там преступность?

– Да, конечно, самая безопасная часть города. Там, возможно, задержали одного парня, но, если моя информация верна, он заслуживает медаль.

– Имя, фамилия?