Пост сдал

Иногда больница получала пожертвования, и в сентябре 2012 года пришла посылка с десятком портативных игровых приставок «Заппит», то ли от компании-производителя, то ли от какой-то благотворительной организации. Администратор отправил их в крошечную библиотеку, расположенную рядом с больничной часовней, где могли проводить службу представители всех конфессий. Там санитар распаковал посылку, решил, что приставки бесполезные и устаревшие, и забросил их на дальнюю полку. В ноябре их нашел Эл Брукс, он же Библиотечный Эл, и взял одну себе.

Несколько игр Элу очень понравились, вроде той, где требовалось провести Гарри Питфола мимо пропастей и ядовитых змей, но особое наслаждение он получал от «Рыбалки». Не от самой игры, которая была глупой, а от демоверсии. Он полагал, что над ним стали бы смеяться, расскажи он кому-нибудь об этом, но сам не видел ничего смешного. Если он из-за чего-то расстраивался (брат накричал, потому что он не вынес мусор к приезду мусорщиков в четверг утром, или дочь позвонила из Оклахома-Сити с очередными жалобами), эти медленно плавающие рыбы и тихая мелодия сразу его успокаивали. Иногда он даже забывал про бег времени. Это было потрясающе.

Как-то вечером на исходе 2012 года Эла осенило. Хартсфилд из 217-й не мог читать и не выказывал никакого интереса к аудиокнигам или музыке на дисках. Если кто-нибудь надевал ему наушники, он неуклюже срывал их, словно они сдавливали ему голову. Не получилось бы у него и манипулировать маленькими кнопочками под экраном «Заппита», однако он мог смотреть демоверсию «Рыбалки». Она даже могла ему понравиться, как и демоверсии каких-нибудь других игр. А если бы понравилась, то могла понравиться и другим пациентам (к чести Эла, он даже в мыслях не называл их дефективными или дегенератами), и это было бы очень хорошо, поскольку некоторые пациенты Ведра вдруг ни с того ни с сего возбуждались и становились агрессивными. Если бы демоверсии их успокаивали, врачам, медсестрам и санитарам – даже уборщикам – стало бы легче.

Ему могли выписать премию. Надежда, конечно, слабая, но мечтать не вредно.

И в один из первых дней декабря 2012 года, ближе к вечеру, Эл вошел в палату 217, вскоре после того, как ее покинул постоянный посетитель Хартсфилда, бывший детектив по фамилии Ходжес, который сыграл немалую роль в его поимке, хотя не он нанес удары по голове, приведшие к необратимым повреждениям мозга Хартсфилда.

Хартсфилда расстраивали визиты Ходжеса. После его ухода в палате 217 падали вещи, вода в душе включалась и выключалась, дверь в ванную вдруг распахивалась и захлопывалась. Медсестры, которые это видели, не сомневались, что к этому причастен Хартсфилд, но доктор Бэбино пресекал такие разговоры на корню. Заявлял, что это истерическая реакция, свойственная определенному типу женщин (хотя в Ведре хватало и медбратьев). Эл знал: все эти истории – правда, поскольку несколько раз видел все собственными глазами и не считал себя истериком. Скорее наоборот.

Однажды он услышал какие-то звуки в палате Хартсфилда, открыл дверь и увидел, как яростно дребезжат жалюзи. Это было вскоре после очередного визита Ходжеса. И прошло не меньше тридцати секунд, прежде чем жалюзи вновь замерли.

Хотя Эл пытался держаться с Ходжесом дружелюбно – он пытался держаться так со всеми, – поведения бывшего детектива он не одобрял. Тот, похоже, упивался нынешним состоянием Хартсфилда. Блаженствовал, глядя на него. Эл знал, что Хартсфилд был плохим человеком, убившим невинных людей, но ведь того человека больше не существовало. А то, что осталось, не слишком отличалось от овоща. Да, он заставлял дребезжать жалюзи и включал и выключал воду. Но этим никому не вредил.

– Добрый день, мистер Хартсфилд, – поздоровался Эл в тот декабрьский вечер. – Я вам кое-что принес. Надеюсь, вы посмотрите.

Он включил «Заппит» и вывел на экран демоверсию «Рыбалки». Рыбы начали плавать, заиграла мелодия. Как всегда, Эл почувствовал разливающуюся по телу умиротворенность и на мгновение замер, чтобы насладиться ощущениями. Но прежде чем повернул приставку так, чтобы Хартсфилд мог видеть экран, обнаружил, что толкает библиотечную тележку в крыле А, на другом конце больницы.

И «Заппита» у него не было.

И что странно, его это совершенно не расстроило. Он пребывал в прекрасном расположении духа. Ощущал некоторую усталость, и ему никак не удавалось собрать разбегавшиеся в разные стороны мысли, но в остальном он был всем доволен. Даже счастлив. Он посмотрел вниз и на тыльной стороне левой ладони увидел большую букву «зет», написанную ручкой, которую он всегда держал в кармане куртки.

«Зет» – для Зет-боя, подумал Эл и рассмеялся.

Брейди не принимал решения внедриться в разум Библиотечного Эла. Он очутился там через несколько секунд после того, как старикан уставился на экран игровой приставки, которую держал в руках. И Брейди не чувствовал себя незваным гостем в голове библиотекаря. Теперь это тело принадлежало Брейди подобно автомобилю от «Херца»: катайся сколько пожелаешь. Только за взятое напрокат тело он не платил.