Постепенное приближение. Хроники четвёртой власти

Или всё же мытарит её сам Курилов? Очень похоже на него. Не зря Виталий Семёнович слывёт мастером наматывать на кулак кишки подчинённых. И он больше, чем кто-либо, годится для всяких штучек за гранью фола.

Кто, кто стоит за этим ночным террористом, из-за которого её нынешняя жизнь превратилась в тихий кошмар?

– Евгений Сергеевич, если бы кому-то сильному захотелось отстранить от дел журналиста, в чём можно было бы обвинить моего коллегу? Кроме якобы поруганных им чести с достоинством?

– Смотря какого журналиста. Если он автомобилист, то можно повесить на него какое-нибудь ДТП. Или подстроить. У начальника имело бы смысл проверить финансовую дисциплину…

– А простой безлошадный корреспондент?

– В принципе тоже ДТП, но вряд ли. Если в откровенном криминале не замешан, то тут или взятка в особо крупных размерах, или политическое. А что за интерес такой, Лариса Петровна?

– Да один знакомый поссорился с верхами, обыск ему светит…

– Накажи своему ЗНАКОМОМУ, – подчеркнул Васильев, – чтобы профессионально вычистил компы, служебный и домашний, освободился от всех архивов, аудиозаписей, блокнотов, фотографий последних лет, на которых есть посторонние люди. Хотя фото могут оказаться и у других лиц… Всё равно – документации должно быть минимум, лучше только какие-нибудь официальные справки, и все в идеальном порядке, чтобы можно было обосновать необходимость каждой для предыдущих или будущих писулек… И ни намёка на внекассовые денежные операции. Ну и язычок чтобы покрепче прикусил. Пусть отвечает только да или нет. А…домашний комп есть куда спрятать? Тогда я завтра с утра пришлю к тебе своего человечка…

– Не спишь? Это хорошо. Тебе спать нельзя!..

***

Триш вернулся на следующий день после выхода Ларисиных «Размышлений» – третьего материала про Охрипенко. Расслабленный жарким морским солнцем, он с порога угодил в прорубь местных буден. Лизетта, Сеня и Ольга Ивановна, каждый со своей колокольни, обрисовали ему события последних дней. На столе топорщились «запретиловки» Витаса и прокуратуры. Главред не знал, как и быть. Он то спускал на подчинённых не слишком ярого полканА – за попустительство бесчинствам Лебедевой, то сокрушённо бегал из угла в угол кабинета, соображая, какой спектакль ему выгоднее всего разыграть. Этаких последствий для проплаченных «Пластиком» и благословлённых учредителями публикаций он ожидал меньше всего. Хотя Борис Ильич и считал себя осведомлённым в настроениях городской элиты, крутизна поворота с Охрипенко даже его поставила в тупик. Да и что прикажете делать, когда всё уже свершилось, и назад отмотать невозможно?

Пока главный ошарашенно хватался за голову, в редакцию вползло новое лихо. Словно отголосок теряющего силу смерча в здание просочились серо-невзрачные штатские господа. Тихо поинтересовались у секретаря, где рабочее место Ларисы Петровны, молниеносно раскурочили и вынесли из рекламного отдела системный блок Ларисиного ПК. Вежливо попросили Лебедеву предъявить содержание сумочки и реквизировали диктофон. Забрали папки с документами, оставив в ящиках её обшарпанного стола торричелеву пустоту. На вопрос, кто они такие, и по какому праву тут хозяйничают, один из пришельцев – видимо, командир, – вывел Ларису под локоток в коридор и полушёпотом произнёс две фразы. Благоразумнее всего вам, сказал, прекратить всякую работу с «Пластик»-холдингом на тему арестованного Григория Охрипенко. Только в таком случае ни с вами, ни с вашей техникой не произойдёт ничего дурного.

И бесшумно, как песчаная пыль, поднялся наверх по начальству. При появлении у главного редактора незнакомца заместителей как ветром сдуло – бывалая гвардия сразу сообразила, кого к ним занесло. Подойдя вплотную к Тришу, посетитель предъявил удостоверение, от вида которого пылавшее гневом лицо Бориса Ильича сразу посерело.

– Будьте любезны способствовать нашей работе на вверенном вам объекте. Если вздумаете противодействовать или покрывать интересующих нас сотрудников, будем рассматривать это, как соучастие. Надеюсь, я выразился ясно. На сегодня мы закончили. Честь имею!

Насчёт чести подобных господ даже у Триша было своё мнение…

Пригласив её на ковёр, главный редактор против обыкновения и не думал орать или читать мораль. Положил перед Лебедевой бумагу и ручку:

– Чего ждёшь? Пиши!

– Что я должна написать?

– О Господи! Да заявление на увольнение, что же ещё!

Лариса с минуту разглядывала белое поле, будто вникала в одной ей видимую важную информацию. Потом решительно отодвинула лист:

– И чтобы я ушла по собственному? Но объясните хотя бы причину вашей просьбы!

Главный нервно поёрзал: его подмывало не то что прикрикнуть на подчинённую – в волосы ей вцепиться. В роскошные золотисто-медные пряди, несмотря ни на что сексуально раскинутые по плечам. Но ответил почти спокойно:

– После сегодняшнего ты, Лара, и сама понимаешь, что топишь «Обоз». Из-за тебя газета – со всем коллективом, между прочим!– входит в клинч. Ну нет больше сил так работать! Уйди по-доброму, прямо-таки умоляю! Тогда и от нас отцепятся, перестанут трясти…