Постижение истории (Часть 1)

Однако, прежде чем позволять себе подобное сравнение, уместно спросить: правомерно ли такое сравнение? Каков характер связи между этими обществами? Можем ли мы утверждать, что минойское общество было отеческим эллинскому?

При беглом взгляде кажется, что преемственность религий прослеживается довольно четко. Например, храмы богов в эллинских городах-государствах располагались в тех же местах, что и капеллы домашних богинь в микенских [+63] дворцах. Однако для нашего доказательства этот пример непрерывности не годится, ибо сущность местных религиозных отправлений имела локальный характер. И тот факт, что каждая из местных религий своими корнями уходила в собственную почву, предупреждает, что бесполезно искать здесь вселенскую церковь. Более того, непрерывность такого рода можно заметить и в святилищах Делоса, Элевсия и Дельф [+64], с тем, однако, существенным различием, что поклонение в эллинские времена носило уже не местный характер, а было "панэллинским". Однако в выражении "панэллинский" нет ничего минойского. Олимпийский пантеон принял классическую форму в гомеровском эпосе-отголоске постминойского движения племен. Здесь мы видим богов в обличье варваров, пришедших в минойский мир из внутренних земель Европы после того, как талассократия Миноса была разбита. Зевс - это ахейский военачальник; другие олимпийцы представляют его вооруженный отряд. Зевс правит на Олимпе, как узурпатор. Он силою сместил своего предшественника Кроноса и своей волей разделил подвластную ему вселенную: воду и землю отдал своим братьям Посейдону и Гадесу, а себе оставил воздух. Греческий пантеон является одновременно и ахейским, и постминойским. Трудно составить представление о минойском пантеоне с более древними поверженными божествами, ибо Кронос и Титан [+65] в интерпретации греческой мифологии лишь простые проекции в прошлое Зевса и самих олимпийцев. Если в минойском мире и существовало нечто похожее на вселенскую церковь, то это нечто должно так же отличаться от культа Зевса, как христианство отличается от культа Одина и Осириса.

Итак, была ли в минойском мифе вселенская церковь? Если собрать воедино разрозненные свидетельства, то можно почувствовать смутный отголосок ее.

Например, один из крупнейших знатоков предмета, интерпретируя археологические данные, приходит к следующим поразительным заключениям:

"В той степени, в какой удалось расшифровать свидетельства о древнем критском культе, мы можем сделать заключение не только о превалирующем в нем духовном содержании, но также и о чем-то таком, что роднит его последователей с верой, которая в последние два тысячелетия распространялась среди приверженцев восточных религий, таких, как иранская, христианская и исламская. Это связано с догматическим духом верующего, который далек от подлинно эллинского взгляда... Если в самых общих чертах сравнить ее с религией древних греков, то следует сказать, что в ней больше духовного содержания. С другой стороны, в ней больше личностного. На "кольце Нестора" [+66] где символы воскресения представлены в форме куколки и бабочки над головой богини, она (богиня) явно обладает властью давать верующим жизнь после смерти. Она была очень близка к своим почитателям... Она защищала своих детей даже и после смерти... Общее заключение таково, что перед нами монотеистический культ, в котором женская форма божества играла центральную роль" [*9].

Эта универсальная богиня представлена и в минойском искусстве в виде Божественной Матери, которая с обожанием держит младенца, а символы ее бессмертия - куколка и бабочка - были найдены в минойских могильниках в виде золотых амулетов.