Постижение России. Опыт историософского анализа

В этой связи весьма показательно, что нигде и никто в мире в основу формационного прогресса не кладет преодоление своего национального начала в истории. И понятно, так как это станет одновременно и преодолением самой истории. Такое разрушительное соотношение между социально-экономическими и национальными составляющими истории характерно для исторического творчества только на евразийских просторах России, только для России. И это закономерно, так как только в России и в Октябре 1917-го, и в Августе 1991-го формационную модернизацию общества подчинили логике цивилизационного переворота. В этом они вновь оказались тождественными: в том, что всякий акт поиска новых формационных свойств и качеств общества был связан и в итоге подчинен преодолению цивилизационных и национальных начал России и утверждению новых, сущность которых определялась задачами вхождения в одном случае в коммунистическую, в другом - в западную цивилизацию.

В итоге в условиях цивилизационного переворота поиск новых формационных качеств общества становится не модернизацией исторически сложившихся социально-экономических реальностей, в частности, продолжением самых продуктивных тенденций в их развитии, а сломом этой реальности как системы и подчинением всех процессов ее слома и преобразования поиску и освоению таких формационных свойств и качеств, которые были бы совместимы с основами не старой, а именно новой локально цивилизационной системы. Общество втягивается в эпоху небывалых по своей остроте и противоречивости потрясений, суть которых составляет навязывание формационной исторической реальности изменений, определяемых не столько логикой самой формационной реальности, ее изменения и модернизации, сколько логикой цивилизационного переворота.

Формационная реальность становится заложницей цивилизационного проекта преобразования общества, она начинает жить не по своей собственной логике, а по логике этого проекта, сообразуясь с его целями, задачами, ценностями и смыслами, по логике великих потрясений истории - вхождения в локальность новой цивилизации. И это в лучшем случае, а в худшем происходит еще более глубокая историческая аберрация - когда вместо формационной модернизации общества или под видом его модернизации, обществу навязывают цивилизационный переворот, только или преимущественно только смену основ локальности цивилизации.

Но в любом случае, совмещение в одном историческом пространстве и в одном историческом времени решения задач по переходу к новой общественно-экономической формации и одновременно с этим к новой цивилизации - по освоению новых формационных свойств и качеств и принципиально нового генетического кода истории относится не просто к самым сложным, а к запредельно сложным задачам исторического развития. В границах истории просто нет более сложных и масштабных проблем, нет проблем, более определяющих ее сущность, чем проблемы формационного перехода и цивилизационного переворота, ибо развитие истории, в конечном счете, сводится либо к смене общественно-экономической формации, либо локальной цивилизации. Все устремлено к этому, все завершается этим, все победы и все поражения. В последнем случае речь вообще идет о смерти истории, так как вместе с локальностью цивилизации умирает все, что может и делает историю историей, сама история, начиная с ее генетического кода и кончая той этнокультурной общностью людей, в формах исторической активности которой эта история воспроизводится не как история вообще, а как история именно данной этнокультурной общности.

Именно это обстоятельство многое объясняет в нашей истории, и в истории Октября, и уже в истории Августа и, прежде всего, неслучайность совмещения в их историческом пространстве и времени идеологии национального нигилизма с идеей и исторической практикой цивилизационного переворота, и то и другое с великими историческими потрясениями России. Это абсолютно связанные состояния истории: всякий национальный нигилизм рано или поздно, но завершается национальным предательством главного цивилизационнообразующего субъекта, собственной нации. После этого и на основе этого всякое национальное предательство, в конечном счете, становится предательством основ локальности своей цивилизации, генетического кода ее истории, системы архетипов социальности, культуры, духовности, самого способа их проживания в истории. А всякое цивилизационное предательство, бегство от основ локальности своей цивилизации завершается бегством от истории, великими историческими потрясениями, разрушением основ самого исторического бытия.