Постижение России. Опыт историософского анализа

Было бы легкомысленно вообще отмахиваться от тех проблем, которые входят в нацию в связи с увеличением количества межнациональных браков. Первая проблема, которую они создают, по крайней мере, в первом поколении это обострение проблемы национальной идентичности, достаточно остро вставшая в условиях кризиса русско-российской идентичности 90-х годов ХХ века в России. Свою лепту в ее возникновение, думается, внесло и большое количество межнациональных браков с русской составляющей в СССР. Оно стало одним из инициирующих факторов массового безразличия русских к судьбам собственной нации в собственной истории, которое в таких масштабах возможно только в условиях, когда речь идет о судьбах не собственной нации и не собственной истории.

Для некоторых, похоже, так оно и было, особенно для определенной части элитных слоев российского общества, поведение которых по глубине и масштабам агрессивности по отношению к национальной, русско-российской составляющей российской истории, напоминало поведение оккупанта в захваченной стране. Одним словом, проблема есть, особенно если к ней присовокупить еще и совершенно непропорциональное влияние на судьбы страны той части инонациональной составляющей России, влияние которой настолько же непропорционально, насколько и неидентично национальным особенностям устоев России. И дело не только и не столько в том, что оно инонациональное, а в том, что оно именно не идентично России.

Таким образом, проблема есть, другое дело, как ее интерпретировать. Думается, при всей ее реальности и остроте она еще не дает оснований для сомнений в реальности русской нации как нации, России как русско-российской цивилизации, русской культуры как русской. Во-первых, этногенез всех народов был смешанным. Так называемых "чистых" наций нет. Они потому и нации, а не замкнутая этническая группа, что их этническое основание результат этнических синтезов. В этом смысле все нации смешанного происхождения.

Во-вторых, национальный вопрос не стоит этнизировать и проблему национальной идентичности сводить к проблеме чистоты этнических кровей. Есть принципиальные различия между этнической и национальной идентичностью. Если первая питается "чистотой крови", то вторая "чистотой духа", если первая апеллирует к генетике, то вторая - к культуре и духовности. Разумеется, между этнической и, собственно, национальной идентичностью есть связь и взаимозависимость, но не настолько, чтобы этничность во всех случаях определяла национальность. У нее есть собственные основания для идентичности, перекрывающие этнические и действующие поверх их влияния на основы национального бытия, которые становятся тем больше национальными, чем больше определяются историей, культурой и духовностью.

Тем самым, в-третьих, чистота нации заключается не в этнической чистоте, а в чистоте идентичности и, следовательно, в глубине идентичности. Нация - это состояние души, и чем больше индивид идентифицирует себя с этим состоянием, чем больше он растворяет себя в русской истории, культуре, духовности, тем больше он становится объективно русским независимо от своего этнического происхождения.

Таким образом, не стоит этнизировать все пространство национального, подменяя национальное бытие бытием этнического, что чревато огрублением национальной реальности, искажением сути происходящих в ней процессов, в данном случае тех, которые связаны с бытием русской нации. Каким бы сложным оно ни было в этническом отношении, оно сохраняет себя в качестве бытия русской нации и до тех пор, пока воспроизводит в своих основах архетипические основы русского бытия в истории, культуре и духовности. Они есть последние, а потому и исходные основания всякого национального бытия в истории.

Миф третий. Он касается интерпретации природы и самих истоков национальных противоречий. Сложился устойчивый стереотип их понимания как только инобытия социально-экономических, как противоречий, не имеющих своей собственной основы в истории, а целиком и полностью выражающих лишь природу социально-экономических и политических противоречий. Этот момент, конечно же, присутствует в национальных противоречиях, но представлять дело так, что национальные противоречия лишь национальная форма, в которую переводятся социально-экономические и политические противоречия и, следовательно, достаточно разрешить их как социально-экономические и политические, как тотчас же вслед за ними и на их основе будут разрешены и национальные, значит не считаться с реальностью. А она такова, что обнаруживает у национальных противоречий собственную основу в истории, целиком и полностью не перекрываемой иными противоречиями в истории. О чем речь? Речь идет о цивилизационной исторической реальности, которая радикальным образом отличается от социально-экономической как формационной.