Постижение России. Взгляд социолога

Приложение 1. Счастье как категория социологии

Слово «счастье» в русском языке имеет два смысловых ряда. Первый ряд, включающий большинство синонимов слова «счастье», отражает некую объективную ситуацию или процесс в человеческой жизни, да и человеческую жизнь в целом. В число синонимов входят слова: рок, судьба, участь, доля, благоденствие, удача и др. На такое толкование счастья приводит и прозрачная этимология этого слова. Счастливому человеку досталась часть чего-то в окружающем мире. Второй смысловой ряд связан с приятным и сильным душевным переживанием, блаженством, упоением и пр. [Даль. 2003, с. 60, 639]. Любопытно, что в последнее время счастье чаще понимают именно в этом, втором, смысле.

Что касается счастья как некоего духовного состояния, то его изучением и толкованием должна заниматься психология или, возможно, религия[45]. Но если речь идет об объективной стороне человеческого существования, то ее исследованием должна заняться социология, построив для начала описательную теоретическую модель человеческой жизни, которую можно назвать «счастливой». Подобную модель можно рассматривать в качестве идеала, к которому может стремиться каждый человек, желающий достигнуть счастья как объективного жизненного результата. Человека, достигнувшего подобного результата, можно назвать счастливым независимо от его самооценки. Кроме того, счастьем в объективном смысле можно назвать успешно протекающий процесс достижения названного идеала, т.е. собственно человеческую жизнь. Итак, счастливым человеком является тот, кто ведет счастливую жизнь и у которого есть все шансы приблизиться к счастью как конечному результату жизни.

В обществоведческой мысли одну из первых попыток сформировать описательную модель счастья как объективного состояния человека предпринял Аристотель. Он отметил, что счастье принято считать высшим благом, хотя люди подразумевают под этим благом разные феномены. Для одних это жизнь полная наслаждений, для других добродетель или мудрость в соединении с удовольствием, третьи считают счастьем внешнее благосостояние и т.д. Сам Аристотель склонен считать счастьем «деятельность души сообразно добродетели», что может доставлять «величайшее удовольствие». Кроме того, он, в согласии с другими людьми, считает счастье конечной, совершенной целью или благом, которое выбирают ради него самого. Другие же блага – ум, добродетель, почет, удовольствие – также могут избираться сами по себе. Но часто они избираются и в качестве средства для достижения счастья [см.: Аристотель. 1983, с. 62–67].

Нет нужды оспаривать мысль Аристотеля о том, что счастье является высшей целью или благом, к которому стремятся ради него самого. Ее следует принять как исходный принцип. Но, во-первых, следует сделать некоторые уточнения относительно ключевого понятия (или даже слова). Во-вторых, можно предложить нечто иное в качестве конечной цели вместо аристотелевской «деятельности души сообразно добродетели». Иначе говоря, нужно предложить другую формулировку счастья. В-третьих, с социологических позиций описать более детально искомую конечную цель и процесс ее достижения. Для конкретизации представлений счастье в русле социологии можно использовать концепцию о видах общения (типах взаимодействия) между людьми и деятельностно-ценностный подход.

В частности, для описания счастья больше подходит понятие «ценность», нежели понятия «благо» или «цель». Целью удобнее называть некий конкретный результат, достигаемый по мере завершения одного действия или ряда действий. Слово же «благо» предпочтительнее называть явления, имеющие значение для человека, но не обязательно сопряженных с человеческой деятельностью. Сам Аристотель, обозначая словом «благо» явления, ради которых «все делается», также имеет в виду именно ценности. Ценностью же можно называть любое явление, рассматриваемое как абстрактно взятый результат деятельности вне конкретной ситуации.

Кроме того, не вполне удачно представление Аристотеля о счастье как о «деятельности души сообразно добродетели, доставляющей величайшее удовольствие». Во-первых, подобное толкование счастья пригодно лишь для людей добродетельных, добропорядочных, для которых поступки сообразные добродетели доставляют удовольствие сами по себе [Аристотель. 1983, с. 62–67].Во-вторых, выражение «деятельность души» покрывает лишь какую-то, пусть даже важную, часть жизнедеятельности человека, а слово «счастье» должно обнимать ее целиком.

Думается, в социологическом смысле слово «счастье» должно обнимать два взаимосвязанных явления. Во-первых, обозначать максимально возможную самореализованность человека как природного, социального и духовного существа (конечный результат человеческого существования). Во-вторых, обозначать успешно протекающий процесс самореализации (счастливую жизнь).