Посткоммунистические государства всеобщего благосостояния. Политика реформ в России и Восточной Европе

Реструктуризация государства всеобщего благосостояния оказалась в Венгрии несколько более радикальной, чем в Польше, поскольку общественные конституенты всеобщего благосостояния были там более слабыми и менее организованными, а сочетание политических и экономических факторов благоприятствовало либерализации. Реструктуризация была инициирована правоцентристским правительством, которое, хотя и сохранило текущий уровень социальных расходов, смогло провести структурные реформы всеобщего благосостояния, поскольку столкнулось с менее активным трудовым движением и меньшим сопротивлением со стороны профсоюзов государственного сектора[261]. Уровень протестов трудящихся в Венгрии в этот период был значительно ниже, чем в Польше. Социалисты пришли к власти в Венгрии под гораздо более сильным фискальным давлением и при меньшей мобилизации общества, чем СЛД в Польше, и имели как необходимость, так и возможности для осуществления значительно больших, более сжатых изменений.

Однако реальные различия между Польшей и Венгрией были меньше, чем может показаться на первый взгляд. Модель медицинского страхования оказалась в Венгрии в основном формальной; на практике государство продолжало выделять недостающие средства, а население получало фактически бесплатные услуги. Конституционный суд Венгрии восстановил многие льготы, которые были урезаны в период Бокроша, а последующие правительства отменили другие изменения. В той мере, в какой они были реализованы, ранние реформы социального сектора Венгрии, как правило, считаются провальными. Как и в России, реформа здравоохранения не привела к значительному повышению эффективности, а децентрализация образования вызвала серьезные различия в стандартах, финансировании и административных возможностях, в результате чего возникли значительные межрегиональные диспропорции [Garces et al. 2003: 358–362][262]. В целом либерализация как в Польше, так и в Венгрии оказалась сравнительно умеренной, а в Венгрии ее наиболее радикальные аспекты были отменены позднейшими решениями или в значительной степени проигнорированы в ходе их реализации.

Структурная реформа в Казахстане, напротив, была быстрой и радикальной. В 1994 году был введен учет уровня дохода для большинства видов социальной помощи, в результате чего число домохозяйств, имеющих право на получение детских пособий в рамках основной программы, сократилось вдвое. Адресация оказалась неэффективной – 60 % бедных домохозяйств не получали государственных трансфертов. В начале 1990-х годов были введены частные медицинские услуги и плата за пользование ими, а в 1996 году – обязательная система медицинского страхования. Высшее образование было приватизировано, и хотя начальные и средние школы по-прежнему финансировались государством, в 1996 году ввели плату за книги и другие сборы [World Bank 1998: 34–38]. Казахстан стал первым посткоммунистическим государством, которое перешло на инвестиционные пенсионные счета и законодательно закрепило почти полную приватизацию своей пенсионной системы для новых пенсионеров. Эти изменения в значительной степени явились результатом влияния МФИ и были обусловлены слабостью как общественных конституентов государства всеобщего благосостояния, так и государственнических заинтересованных структур.

В Беларуси структурные изменения государства всеобщего благосостояния в 1990-е годы были минимальными. Сохранились старые системы всеобщих социальных субсидий, льгот и услуг. Государство продолжало финансировать пенсионное обеспечение, здравоохранение и образование и управлять ими. Предприятия, как правило, содержали свои социальные объекты, предоставляя поликлиники, детские сады, жилье и т. д. Сохранились потребительские и энергетические субсидии [World Bank 2002с]. Было создано некоторое количество негосударственных университетов, однако впоследствии они были закрыты правительством из-за предполагаемых политических проблем [Konchits 2000][263]. В 1999 году правительство ввело пособия по безработице, но, как и в России, финансирование не было перенаправлено на них из существующих программ, уровень пособий оставался ниже прожиточного минимума, а процент их получателей был низким. Трудовой кодекс по-прежнему оставался жестким, делая трудовое законодательство Беларуси наиболее ограничительным среди стран Содружества Независимых Государств (СНГ) и стран, вступивших в ЕС [IMF 2003а: 10] (см. таблицу 5.4).

Исследования конкретных ситуаций: политика реформ пенсионной системы и системы медицинского страхования

Приватизация пенсионного обеспечения