Посткоммунистические государства всеобщего благосостояния. Политика реформ в России и Восточной Европе

Подход, основанный на тезисе «политика имеет значение», сравнительно неплохо вписывается в посткоммунистический контекст. Политические институты и коалиции играли здесь важную роль, поскольку посткоммунистические правительства стремились разрешить конфликты между старыми обязательствами по обеспечению благосостояния и требованиями рыночной трансформации. Экономическое давление на унаследованные государства всеобщего благосостояния было в значительной степени опосредовано внутренними факторами, особенно уровнем демократизации и балансом между сторонниками и противниками реформы всеобщего благосостояния в государственных, правительственных и партийных институтах. Хотя все пять посткоммунистических государств провели сокращение и все, кроме Беларуси, осуществили либерализацию, их траектории изменения государства всеобщего благосостояния различались. Внутренние и международные сторонники его либерализации смогли действовать более успешно там, где представительные институты были слабыми, а исполнительная власть – сильной. Демократические институты в странах Восточной Европы обеспечивали общественным конституентам всеобщего благосостояния средства для получения компенсаций и смягчения структурных изменений. Даже достаточно слабые демократические институты в России позволили политической коалиции заблокировать либерализацию на длительный период. Представительство сторонников всеобщего благосостояния и их коалиций стало ключевым фактором в объяснении моделей изменения государства всеобщего благосостояния.

Помимо того что мое исследование показывает, до какой степени применим подход «политика имеет значение», оно имеет целью привлечь большее внимание при анализе посткоммунистической политики всеобщего благосостояния к государственническо-бюрократическим интересам. В частности, в авторитарных и поставторитарных ситуациях значение элит социального сектора и бюрократических заинтересованных структур в отстаивании своих требований к системе всеобщего благосостояния было выше, чем у общественных конституентов, а их место в исполнительных коалициях играло важную роль в формировании изменений в государстве всеобщего благосостояния. Эти акторы отдавали узким институциональным интересам предпочтение в управлении государственными расходами и администрировании обеспечения всеобщего благосостояния перед более широкими общественными и солидаристскими интересами, которые находят свое представительство в более демократических политиях. Здесь политика всеобщего благосостояния стала в большей степени ориентироваться на интересы элит и государственнических институтов, хотя сформировавшиеся общественные конституенты всеобщего благосостояния также выигрывали от сохраняющегося предоставления социальных льгот и услуг. Заинтересованные в системе всеобщего благосостояния государственническо-бюрократические структуры особенно сильны в посткоммунистических государствах по причине наследования больших, централизованных систем благосостояния, но им следует придавать значение и при изучении политики всеобщего благосостояния в авторитарных и полуавторитарных государствах в более широком смысле.

В моей книге также показана ограниченность роли теории «политика имеет значение» для понимания развития современных государств всеобщего благосостояния. Основное внимание в ней уделялось формальным политическим и экономическим институтам, а также формированию политики, тогда как процессы коррупции и информализации, также имевшие значение в посткоммунистическом контексте, в основном остались за рамками исследования. Особенно там, где государства слабы, а рецессии затягиваются, фактическое развитие социальных секторов оказывается оторвано как от формальной политики, так и от рыночного регулирования. В этих случаях спонтанные и локализованные процессы де-факто определяют собственность на институты социального сектора и частично контролируют доступ. Информализация подрывает контроль правительств над распределением даже финансируемых государством социальных услуг и над доступом к ним, что имеет серьезные последствия для обеспечения всеобщего благосостояния. Посткоммунистические государства были особенно восприимчивы к таким процессам из-за унаследованной ими обширной инфраструктуры и персонала социального сектора, а также резкого экономического спада. Однако рост неформальной экономики в современных государствах свидетельствует о том, что аналогичные риски могут возникнуть и в других регионах, если экономическое давление приведет к сокращению финансирования уже существующих государств всеобщего благосостояния.

Источники

III съезд 1997 – III съезд Независимой федерации профсоюзов России // Профсоюзы. 1997. № 1.

Астопович и др. 1998 – Астопович А. 3., Афонцев С. А., Блохин А. А. Обзор экономической политики в России за 1997 год. М.: Бюро экономического анализа, 1998.