Постмодерн. Общество, религия, культура

Критически осмысляя интенсивность коммуникационных процессов в культуре, Жан Бодрийяр определял рассматриваемые нами тенденции как «экстаз коммуникации»21. По словам философа, на сегодняшний день мы можем наблюдать, как вездесущая система медиапотоков колонизировала внутреннее пространство «Я» – «резкий и неумолимый свет информации и коммуникации» овладел всеми сферами существования». Человек более не является субъектом собственного опыта, интимность и психологическая глубина исчезают перед «чистым экраном, центром переключения всех сетей влияния». Мобильные средства связи, портативные аудио- и видеоустройства, системы спутниковой навигации, онлайн-режим смартфонов разрушают тишину внутреннего мира – «мы теряем способность говорить и действовать изнутри, и коммуникация сводится к реактивной, почти технической операции…мы тонем, полагая, что поймали волну»22.

Таким образом, развитие компьютерных технологий не только видоизменяет привычные способы взаимодействия внутри социальных структур, дополняя и частично заменяя их на различные виды интернет-коммуникации, но и трансформирует образ «я» – стираются границы между естественным и искусственным, настоящим и виртуальным окружением, локальными сообществами и глобальными потоками товаров, информации, трудовых ресурсов и капитала.

1.2. Мифологизация и поиски идентичности в контексте социальных трансформаций

Размышляя о роли киберпространства в современной культуре, Э. Дэвис отмечает, что современная интернет-среда формирует новый двухъярусный образ мира, в котором душа и тело действуют каждое в своем уровне: «подобно романам, кинематографу и комиксам, киберпространство позволяет нам отключить привычные научные правила, обусловливающие физическую реальность, в которой живут наши тела. Но, в отличие от этих видов медиа, киберпространство – это разделяемая интерактивная среда, электронное «пространство души», которое влечет к себе постмодернистскую душу, призывая найти и изменить себя»23.

Киберпространство, расширяя границы «внутреннего горизонта бытия», в то же время превращает идентичность человека в сложноопределяемый вопрос, ответ на который требует обращения к теме мифологизации современной высокотехнологичной культуры.

Многомерность и дискретность современного пространства коммуникации (как реального, определяемого глобальными интеграционными процессами, так и уже рассмотренного нами киберпространства), порождает невозможность интеграции различных жизненных опытов в единый план общественного бытия, приводит к усилению атомизации общества, утрате национальной и культурной идентичности: «Cоциум становится все более неопределенным, оставляя без норм и правил все более обширные сферы поведения, постоянно меняется, лишая людей возможности определить свою самобытность, а виртуальное пространство сетей порождает ощущение бездомности и безродности»24.

Разрушение цельности социальной среды усиливает понимание зыбкости человеческого существования и приводит к «расширению функционального поля иррациональных способов освоения действительности»25. Иррационализация общественного сознания получает выражение в активном распространении новых религиозных течений, возрастающем интересе к мистицизму и магии, распространении тематики предопределения и судьбы, милленаризма и эсхатологизма, социальном мифотворчестве, которые становятся средствами конструирования новых идентичностей и систем ценностей, способом сохранения и воспроизводства социального порядка.

Подобные тенденции позволяют охарактеризовать современность, как эпоху актуализации мифологических компонентов сознания. А понятия «миф», «мифологическое сознание», «мифологизация», «ремифологизация» и «неомиф» становятся актуальным необходимым контекстом осмысления проблем идентичности и культурной динамики.

Классическое представление о природе мифа основывается на исследованиях XIX–XX вв., в которых акцентировалось внимание на разных сторонах данного феномена. Язык, структура и функции, происхождение и типология мифов рассматриваются в работах представителей лингво-натуралистической школы (М. Мюллер, Я. Гримм, А. Кун, В. Манхардт, В. Пропп); ритуальная сторона мифа исследовалась в теориях Дж. Фрезера, Э. Тайлора, Б. Малиновского и др., логика развертывания мысли, бессознательная диалектика мифологического мышления осмыслялись с позиций структурной антропологии, философии символических форм и психоанализа (Л. Леви-Брюль, К. Леви-Стросс, Э. Кассирер, В. Вундт, З. Фрейд, К. Г. Юнг, Дж. Кэмпбелл, Я. Голосовкер, А. Ф. Лосев), взаимосвязь мифа, ритуала и социальной реальности рассматривались в работах Э. Дюркгейма, М. Элиаде, Р. Барта, М. М. Бахтина, Ф. Броделя и А. Я. Гуревича, Ж. Ле Гоффа и Б. Успенского и Е. М. Мелетинского, М. К. Петрова и др.