Я цитирую здесь [Ричарда Уайтмана] Фокса и [Т. Джексона] Лирза, а далее Алена Трахтенберга и Анн Дуглас не потому, что они представляются мне особенно яркими примерами благородной или прогрессивной традиции в американской культурной истории, но потому, напротив, что они задали образец своими попытками придумать альтернативные взгляды на американскую культуру. Все это еще поразительнее потому, что в конечном счете они не отступают от благородного/прогрессивного взгляда на важные произведения искусства, считая их в каком-то смысле выходящими за пределы рынка или же противостоящими ему. Еще один момент, который я хотел бы здесь указать, состоит в том, что американская литературная критика (даже больше, чем американская история культуры) обычно понимала себя и свои излюбленные предметы в качестве противоположности потребительской культуре, и за немногими исключениями она не отказалась от такого понимания и сегодня. Несомненно, что недавно политизировавшиеся сторонники «оппозиционной» критики отвергли бы такое уподобление их работ этой благородной традиции. Однако превращение морального заламывания рук пятидесятых и шестидесятых годов в эпистемологическую панику семидесятых, а теперь и в политическую панику восьмидесятых не кажется большим шагом вперед (GS 14, п. 16).
Если пока оставить самого Майклза, этот пассаж, видимо, может оказаться полезным и применяться как лекарство, поскольку он поднимает специфическую американскую проблему, все еще остающуюся с нами, не пытаясь ее сгладить, а именно проблему отношения между «либерализмом» и «радикализмом». Майклз, собственно, не слишком вежливо указывает на то, что сегодняшние критики, воображающие себя радикалами — на деле просто либералы, во всех слабых и связанных с «заламыванием рук» смыслах этого слова. Соответственно, Майклз предлагает нам возможность «критики/самокритики» важного и даже неотложного типа — в тот момент, когда самоопределения левых оказались в лучшем случае спутанными, если не бесцельными. Его колкие формулировки помогут в этом деле; вот еще одна: