Постмортем

— Ой! — последней оказалось слишком много и из горлышка вырвался фонтанчик светящегося фиолетового газа, который тут же впитался в потолок. Последний от этого не особо пострадал, поскольку на своём веку впитывал вещи и похуже. — Всё, спасибо, я побежал!

Клаус не успел спросить: «Так кого же ты, Тьма побери, пробудил?» — как Тальф поспешно забрался на стол, свесил ноги из окна, извернулся, повис на руках — и с головой нырнул в тёплую летнюю ночь.

Счёт шёл на секунды.

Колдун быстрым шагом пересёк притихший сад с полупрозрачным садовником, вышел за ворота и припустил изо всех сил по тёмной улице. В багровое небо утыкались чёрные силуэты зловещих башен, вырастающих из не менее зловещих особняков.

Где-то совсем рядом сверкала огнями центральная улица Гримхейма. Она поднималась в гору, пока не упиралась в небольшую площадь перед воротами королевского дворца. Шумящая бесконечным праздником, сияющая витринами магазинов и ресторанов, заполненная нарядными людьми и запруженная каретами, она была лицом и сердцем города. Но стоило загулявшему столичному жителю зайти за нарядные фасады — и он рисковал свернуть шею в совершенно диком овраге, где разве что волки не водились.

И Тальфу нужно было именно туда: пройти между двумя каменными заборами размером с крепостные стены, там несколько раз поскользнуться и споткнуться о гнилые деревяшки, затем спуститься, хватаясь за кусты и высокую траву, на дно оврага; попытаться перепрыгнуть шумный ручеёк (обязательно наступить в него и зачерпнуть ледяной воды через дырку в сапоге), обогнуть здоровенный куст опьяняюще ароматной черёмухи, перешагнуть вросшую в землю ограду из замшелых камней — и оказаться на старинном кладбище.

Разумеется, до него можно было добраться и другим путём: как-никак, древний погост, стиснутый с трёх сторон стенами и заборами, располагался почти в самом центре разросшегося за столетия Гримхейма. Но для этого придётся сделать крюк в три квартала и заходить через центральную аллею, охраняемую сторожем, который успел хорошо запомнить лицо Тальфа. Как и то, что от его ночных визитов хорошего ждать не приходится.

Все кладбища в мире устроены одинаково: чем ближе ко входу, тем аккуратнее всё выглядит. Кресты вытягиваются по стойке смирно, склепы идеально оштукатурены, дорожки выметены, ограды сверкают свежей краской. Всё готово к встрече важных гостей, всё подтянуто-отчищено-напомажено, как на строевом смотре или в доме старушки-тирана перед приходом гостей.

Но чем дальше, тем больше окружение расслабляется. Кресты позволяют себе встать поудобнее, а дорожки, могилы, ограды и склепы меняют парадные мундиры на домашнюю одежду — лишайники, плесень, ржавчину и бурые прошлогодние листья. Тальф же заходил с самого дальнего конца кладбища, где вообще не разберёшь, что это за место.

Берёзовая роща, густые заросли крапивы. Ноги путаются в высокой мокрой траве, вместо могил — невысокие холмики, а от груд позеленевшего камня, которые давным-давно были величественными усыпальницами, тянет сыростью и болотом.

Тальф углубился в рощу и пробежал, тяжело дыша и спотыкаясь, по следу из примятой травы.

В иное время он бы обязательно заблудился в темноте, но сейчас путь был ясен как никогда. Ослепительные лучи тонкими серебристыми нитями пробивались сквозь листву, а в них переливались мириады беспорядочно мечущихся частичек, словно кто-то чихнул в банку с блёстками.

Наконец Тальф замер, спрятавшись за кустом. Его ноги промокли, накидка потяжелела и тянула вниз, а ко лбу прилипла паутинка — ни капли героизма, ни грамма пафоса, ни градуса уверенности в себе.

Пока он бегал туда-сюда, прятался от Эльмы и искал зелье, в его сознании не находилось места сомнениям, зато сейчас, стоило остановиться, они опомнились, накинулись на юношу и принялись его грызть.

«Может, надо было позвать на помощь?»

«Может, и надо было», — ответил Тальф сам себе.

А может, и нет. Вернейшим средством от порождений потустороннего мира всегда был мрачный мужик с серебряным мечом, но такого поблизости не водилось, а лишний десяток дуболомов со шпагами и пистолетами мог навредить Невесте так же, как кусок сочной вырезки голодному уличному псу. Так что зелье, которое Тальф нёс с собой, оставалось лучшим из доступных средств. Кстати, где оно?

Молодой человек сунул ладонь в сумку, пошарил там и будто заполучил за шиворот ведро ледяной воды. Пропало!

А, нет. В следующее мгновение ладонь сомкнулась вокруг прохладной склянки, и юноша сделал один из самых долгих выдохов в своей жизни.

Осторожно выглянув из укрытия, Тальф увидел, что за время его отсутствия ситуация мало изменилась.