Постмортем

Закон приняли четыреста лет назад, после того, как королю (который тогда был просто Карлом, без громких прозвищ) Ковен некромантов с Рогатой горы помог отразить вторжение южных соседей. Раньше в Гримхейме с некромантами обращались так же, как и везде — били палками, закидывали камнями, поднимали на вилы и сжигали на кострах, но победа изрядно усложнила ситуацию.

Некроманты, объединённые в Ковен в очень аккуратных и дипломатичных выражениях сообщили королю, что устали прятаться в пещерах, спать в сырых гробницах и страдать от ревматизма. Вместо этого было бы неплохо обрести легальный статус и право заниматься своими изысканиями без угрозы мучительной смерти. Карлу не пришлось долго думать, потому что на расстоянии дневного перехода от дворца как будто невзначай встали лагерем десять тысяч мертвецов. Измученная боями королевская дружина смогла бы лишь геройски погибнуть и пополнить их ряды.

Так и появился закон — договорённость между Ковеном и королём.

Некромантов переставали преследовать, разрешили построить в черте города первый и единственный в своём роде университет; оговорили систему прав, обязанностей, сдержек и противовесов, и ещё много-много всякого. На кое-чём король особенно настаивал, и именно этот пункт, скорее всего, имел в виду министр: мертвецы не могли занимать трон. Монархов вообще запрещалось оживлять — и история не раз подтвердила, насколько это дальновидное решение.

— Разгильдяйство! — Вильгельм ткнул в потолок указательным пальцем и Тальф чуть не поднял голову, чтобы взглянуть вверх. — И отсутствие понимания! Зачем вы взяли её высочество с собой?! Как вы вообще додумались до такого?

Молодой человек вовремя прикусил язык. Ответить сейчас — значило навлечь на себя лишние несколько минут словоизлияний.

А Жози попробуй откажи, как же. И дело тут даже не в том, что она вообще-то принцесса и если прикажет Тальфу спрыгнуть с обрыва, то придётся прыгать.

— …но меня больше возмущает другое! Вы побежали к себе домой! Не в жандармерию, не в университет, не во дворец, а к себе домой! Ни один человек, кроме вас, не знал, что произошло! И сгинь вы там, никто не сообразил бы, где искать принцессу! Признайтесь, вы понимали, что ничего хорошего вас не ждёт и просто побоялись рассказать! Надеялись, что никто ни о чём не узнает! Струсили!..

И снова Тальф прикусил язык — на этот раз куда больнее.

Несправедливые обвинения всегда били точно в цель и выводили молодого человека из равновесия вернее всего. Кровь ударила в голову, очень захотелось выпалить что-нибудь остроумное, возбуждённый мозг подкидывал варианты один другого язвительней.

А Вильгельм продолжал. Если не слушать, то можно было бы даже назвать его забавным. Бурно жестикулирует, насколько позволяет негнущийся мундир, разоряется, хватается за голову, брызжет слюной, которая в слабом свете лампы красиво блестит и опадает на столешницу.

Но не слушать министра уже не получалось.

— …а это жуткое создание? Как это случилось, я вас спрашиваю? Как и почему? Чему вас учили все эти десять лет? И главное, зачем учили, раз вы так и не смогли понять, кто восстанет из могилы? Какой от вас вообще толк?! Ради чего магистр Хейлер тратил своё время?!

В глазах у Тальфа потемнело.

Зубы разжались.

— Уверен, вы справились бы лучше, — произнёс чей-то голос, и мгновением спустя юноша понял, что это были его слова.

— Что?! — воскликнул Вильгельм. — Что вы сейчас сказали?! Не зарывайтесь, молодой человек, вы не в том положении! Я могу приказать всыпать вам плетей тут же, на конюшне!..

Тальф мысленно обругал себя.

За долгие годы учёбы его распекали десятки раз, и юноша научился переживать такие моменты с минимальным ущербом. Главное — пропускать всё сквозь себя, будто говорят о ком-то за спиной. Можно ещё и поддакивать, мол, да! Совсем уже там! И чтоб никаких! С ума посходили!.. Чтоб завтра же!.. И больше никогда!.. И вообще!..

Стоишь себе стеклянной статуей, в голове ни единой мысли, разве что какая-нибудь модная популярная песенка звучит. Или повторяется по кругу одна и та же фраза: ритмичная, как марш. «Вче-ра ме-ня ру-гал Виль-гельм», — мысленно чеканил Тальф, впуская в сознание лишь интонации министра. — «Вче-ра ме-ня…»

— …вы понимаете?

Тальф задумался на мгновение, понимает ли он. Затем осторожно кивнул, сопроводив действие вздохом глубоко раскаявшегося человека.

— …понимает он! Война, вы слышите? Вы хотя бы думали, чем это грозит, перед тем, как?..

Бла-бла-бла.

Продолжает бесноваться. Про тяжёлое положение на границе, про короля, здоровье которого с недавних пор стало главным государственным секретом, снова про Жозефину.

«Вче-ра ме-ня…»

Главное — не услышать лишнего и снова не сорваться, а то и в самом деле оттащат на конюшню да исполосуют всю спину — с Вильгельма станется.

Юноша на пару мгновений вернулся в реальность, чтобы невпопад поддакнуть Вильгельму и привести того в ещё большую ярость.

— Нет, вы не будете! Не будете!..

«Не буду, не буду, — устало подумал Тальф. — Лишь бы только твою рожу усатую не видеть. И вообще, заканчивал бы ты уже. Спать-то как хочется…»