Постой, паровоз!

Инга желала для себя того же. И на институт ей наплевать. Прямо с вокзала и пошла бы в агентство. На внешность она хоть куда – в любом агентстве с руками-ногами оторвут. Инга была уверена в себе. Жаль, что эта уверенность пришла к ней только в семнадцать лет. Надо было раньше в Загорье отправляться. Здесь жизнь бьет ключом. А в районной Знаменке если что-то и бьет ключом, то по голове. Хотя первое время после деревни казалось, что лучшего места и не сыскать. Теперь Загорье. Она уже здесь. Там, глядишь, и до Москвы доберется. А может, и до Парижа. Чем черт не шутит?

– Проходите, девочки, проходите, – открывая калитку, показала на свой дом хозяйка.

Шустрая старушка. Они с Тонькой забрели в этот квартал в поисках дешевого жилья. Дедулю одного остановили, только рты раскрыли, чтобы спросить, как эта бабуля словно из-под земли выросла. Что нужно, мол, девочки? Если комнату, то всегда пожалуйста. Сто тысяч рублей в месяц, и никаких проблем. По «пятихатке» с носа – это не так уж и много, что-то около восьми долларов. Но ведь и место не самое лучшее. Улица темная, и двор только светом из окон освещается. Мало ли какие уроды здесь водятся…

Инга увидела в дверях темный силуэт. Мужик какой-то. Нахмурилась. Она, конечно, не девочка, всякое в жизни бывало, но встреча с маньяком ее очень пугала. Ладно, если бы они просто насиловали, а то ведь еще и убивают.

Старушка заметила ее недовольство.

– А это мой постоялец, – пояснила она. – Зиновий, божий человек. И мухи не обидит.

Зиновий тут же подтвердил свою безобидность. Бесшумной тенью растворился в темноте.

– В доме у меня справно, тепло, – сказала старушка. – Во флигельке худо, зимой холодно. Но Зиновий крышу починил. Стены побелим, полы покрасим, к зиме печку починим – хорошо будет. А летом и без того хорошо. Ну а если не понравится, милости прошу в дом. И там комната найдется…

Дом большой, но несерьезный какой-то. Просевший фундамент, низкие окна, покосившиеся стены. Инга поняла, почему комната так дешево стоит. Если во флигеле хуже, чем в доме, то ясно, какая там комната. Но вопреки ожиданиям во флигельке им с Тонькой понравилось. Ну, пыльно, ну, лампочки еле светят, комнатки маленькие, стены сто лет небеленые, местами растрескавшиеся, пол шаткий и скрипучий, мебели почти никакой – железные кровати, тумбочки да стулья. Зато здесь сухо. Небольшой коридор-прихожая, и не одна, а целых две комнаты. И что главное, отдельный вход. Можно и мальчиков привести, если что. Не монахини же они с Тонькой, в конце концов. Конечно, было бы гораздо лучше, если бы мальчики увезли их в свои роскошные апартаменты. Но где найти таких мальчиков? Впрочем, кто ищет, тот всегда найдет…

– Не фонтан, – сморщила носик Тонька. – Но если обе комнаты наши, тогда ладно.

– За обе не договаривались, – покачала головой старушка.

– Ну, тогда чао-какао!

– Ладно, ладно, живите пока. Но учтите, к зиме цену подыму!

– А если ваш божий человек марафет здесь наведет.

– Чего наведет?

– Ну, стены там, полы, печка.

– А, это все сделаем. Ну, вы располагайтесь.

Но старушка только сделала вид, что собирается уйти. А сама стояла в дверях и выжидательно смотрела на Тоньку. И ушла только после того, как та сунула ей в руку стотысячную купюру.

– Теперь никуда не денешься, – посетовала Тонька. – За месяц уплатили. Месяц здесь жить будем. Цену к зиме она поднимет! Ха, зимой мы во дворцах жить будем. Да, Инга?

– Не вопрос.

– Время еще детское. Может, по городу прошвырнемся, а?

– А ты чо?

– Я – ничо.

– Ну и все! Пошли, прошвырнемся.

Хозяйка к столу их не пригласила, а есть охота. Может, в городе удастся что-нибудь раздобыть. А до центра недалеко, всего-то минут пятнадцать пешком. По деревенским меркам совсем мало. Инга хорошо помнила, как каждый день на своих двоих ходила в школу в соседнее село. Десять километров туда, десять обратно. Ноги у нее до сих пор как у спортсменки – сильные, упругие. А еще стройные – на зависть той же Тоньке. Она тоже хороша собой, но, по правде говоря, ей тяжело соперничать с Ингой.

Они уже подходили к калитке, когда их окликнул мужской голос.

– Поздно уже гулять.

– Ничего себе! – взвилась Тонька. – А ты кто такой?

Инга тоже возмутилась. Она знала, кому принадлежал этот голос. Постоялец, безобидный божий человек. Действительно, кто он такой?

– Зиновий меня зовут.

Густой, необыкновенно волнующий баритон. И какие-то завораживающие нотки в голосе. Но Ингу этим не проймешь, а уж Тоньку тем более.

– Да хоть Педро Хулио Кончито!

– Оставайтесь дома, не надо никуда ходить.

Инга видела только темный силуэт «божьего человека». Черты лица были смазаны темнотой. Но все же можно было догадаться, что внешне он некрасив. И, конечно же, неинтересен. Разве что голос необыкновенный. И возмутительно требовательный.

– Как это не надо, если надо! – хмыкнула Тонька. – Иди ты, знаешь куда!

Зиновий ничего не сказал. И снова, как в прошлый раз, бесшумно растворился в темноте.

– Смотри, пошел! – хихикнула Тонька. – Вот придурок! Ну, что, идем?

– А может, ну его в пень, а? – покачала головой Инга.