Посторонний человек. Урод. Белый аист

Пульс прослушивался плохо, и Галина Ивановна принималась считать несколько раз. «Почему такой резкий перелом? Может быть, пневмония?» — размышляла она с тревогой. В организме больного шла упорная борьба, и, возможно, смерть брала верх над жизнью. Сейчас многое зависело от врачей. Хватит ли у них смелости и умения еще раз сразиться за эту едва тлевшую жизнь?

— Он ночью бредил, — неожиданно подал голос Кеша, дернув Агничку за халат. — Все про колхоз поминал.

Девушка предостерегающе приложила к губам палец. Продолжая хмуриться, Кондратий Степанович вставил в уши резинки фонендоскопа и, когда мать поднялась с табурета, принялся осторожно выслушивать Терентьева.

Со стороны легких и дыхательных путей никаких нарушений не наблюдалось. Зато сердце работало слабо, с перебоями. Посоветовавшись, решили срочно вызвать на консультацию из соседней клиники профессора Сняткова. Галина Ивановна приказала к его приходу приготовить свежий анализ крови и сделать повторный снимок черепа. Ранцов, покусывая румяные губы, молча кивал головой.

Одну палату за другой обходили хирурги. Наконец осталась последняя — двенадцатая. Здесь лежали больные, ожидавшие тщательного обследования, после чего уже решалась их судьба — идти ли на операционный стол или же лечиться амбулаторно.

Агничка вошла первой и пробежала взглядом по тумбочкам. На самой дальней из них, рядом с какой-то толстенной книгой, в банке с водой стояли подснежники. Они успели ожить, поднять хрупкие головки. Агничка быстро перевела глаза на кровать и почему-то обрадовалась, увидя вместо ожидаемой девушки исхудавшую женщину. Больная отложила в сторону круглые пяльцы с натянутым на них куском полотна, на котором мелькнула яркая, вышитая гладью фантастическая птица, сняла с пальца крохотный, блеснувший желтизной наперсток и улыбнулась. Агничка одним коротким взглядом охватила и толстые каштановые косы, уложенные на голове женщины тяжелой короной, и родинку над маленьким и нежным ртом, и пушистые загнутые ресницы. «Какая красивая», — подумала она и с нетерпением обернулась в сторону вошедших следом врачей. Обернулась, посмотрела на мать и вздрогнула. Глаза матери смотрели на больную настороженно, остро. Как всегда в минуты глубочайшего волнения, на ее щеках и чистой гладком лбу вспыхнули красные пятна. Чужим, глуховатым голосом -она попросила у сестры «историю болезни», долго просматривала взятые в поликлинике анализы, затем в молчаливом раздумье, прикусив нижнюю губу, постояла над больной.

— Что случилось с вами, Климова? Расскажите!—наконец произнесла мать, и голос ее прозвучал непривычно для окружающих — однотонно и резко.

Брови Кондратия Степановича задвигались, словно мохнатые гусеницы. Ранцов встрепенулся и с любопытством уставился на больную.

Веки женщины заметно дрогнули. Она глянула на мать кротко и покорно своими огромными глазами, затеребила худыми руками край простыни и натянула ее до самого подбородка. Агничка насторожилась. «Неужели безнадежная?»— с жалостью подумала она. Нет, этого не могло быть. В каком бы тяжелом состоянии ни находился больной, врач никогда не покажет вида. Между тем больная продолжала молчать, и это тоже казалось странным.

— Хорошо, — промолвила мать, думая о чем-то посторонней. Взявшись за край простыни, она слегка потянула ее из рук женщины. — Давайте, посмотрим вас.

Пальцы ее коснулись бледной кожи больной, прошлись около выступающей полукругом реберной дуги, скользнули ниже, замерли, точно к чему-то прислушались.

— А теперь, дайте-ка, матушка, и я вас помучаю, — добродушно сказал Кондратий Степанович и, присев на краешек постели, подул на ладони, точно пришел с холода. — А киснуть, моя матушка, у нас не положено. Как вас по имени-отчеству? Мария Петровна? Вот и прелестно! Лежите, отдыхайте, вышивайте себе на здоровье ваших птиц, а вон ту книжицу отправьте обратно домой. Зачем вам залезать в медицину? Весьма и весьма не одобряю. Мы вот с Галиной Ивановной без всяких медицинских справочников вас на ноги поставим. Так ведь, Галина Ивановна?

— Начните вводить сегодня же глюкозу, — предупредила она Ранцова, как бы не слыша обращенного к ней вопроса. — Сделайте повторные исследования. — И, не оглянувшись, прямая, строгая, отошла к следующей больной.

После обхода палат студенты обычно собирались в учебной комнате, разбирали «интересных больных», поступивших накануне. На сей раз Кондратий Степанович распустил всех по домам.

Агничка не ушла. Она все еще не могла отделаться от смутного беспокойства. Что случилось с матерью? Почему она так странно вела себя во время осмотра больной Климовой? «Значит, его фамилия Климов?» — внезапно подумала Агничка. Откинув марлевую шторку, она немного постояла в коридоре у окна. Попрежнему светило солнце, и раскидистые липы грели свои порыжевшие от почек ветки. Старые осторожные деревья! Будто знают, что еще могут вернуться заморозки, и не спешат выпускать листья.