Посторонним вход воспрещён

– Чем заняться, они, разумеется, найдут. И, не сомневаюсь, достигнут немалых успехов в деле освоения новых знаний. Но я ведь не об этом, Вильгельм Евграфович…

Дядя Юля смахнул тёмные шарики в крошечный пластиковый пакетик.

– Вы правы, конечно: плоды этих достижений появятся у вас раньше, чем в нашей истории. И наверняка Рентген, Резерфорд, Планк, Эйнштейн и другие великие примут в этом процессе живейшее участие. Но вот беда: это будут уже не их открытия! На долю их гениальных умов выпадет участь составителей каталогов, прилежных учеников и преподавателей, в лучшем случае – технологов, внедряющих плоды чужих исследований. Получив на блюдечке все достижения науки на сто с лишним лет вперёд, вы разом убьёте в ваших научных титанах стремление познавать мир. Зачем, если все открытия уже сделаны?

Евсеин поморщился.

– По-моему, вы преувеличиваете, коллега. Да, конечно, большинство знаний они получат, так сказать, «даром» – но кто мешает пойти дальше, куда ещё не добрались ваши учёные?

– Если бы всё было так просто, друг мой! – развёл руками старик. – Современная физика, так или иначе, развивает грандиозный задел, заложенный ещё в начале двадцатого века. Да, сделано немыслимо много – но таких фундаментальных прорывов, что последовали за открытием радиоактивности и Х-лучей больше не случилось. А потенциал этого прорыва уже практически исчерпан – любое фундаментальное исследование сейчас требует колоссальных затрат, сложнейшего, уникального оборудования, огромных объёмов работ. Вашим учёным будет не под силу приблизиться к такому уровню. И дело не в масштабах затрат – требуется иной тип мышления, совсем другая физическая школа. А взяться ей неоткуда, из простого усвоения чужих знаний свою школу не создать. Она возникает только в процессе исследований, дискуссий, неизбежных ошибок, в конце концов – всего того, чего ваша наука будет лишена, благодаря «подарку из будущего». Ваши Резерфорды, Паули, Кюри обречены изучать собственные теории, которые они в вашем мире не создадут.

Евсеин задумчиво потеребил мочку уха, протёр и водрузил его на переносицу.

– Признаться, в таком ключе я это не рассматривал. Так вы полагаете, что нам следует ограничить доступ к знаниям, предоставив науке развиваться своим чередом?

– Вряд ли это возможно, Вильгельм Евграфович. Как я понял, материалы из будущего целиком в руках организации… как вы её назвали, ДОК?

– Д.О.П., Департамент Особых Проектов. Вы правы, все, что ваши «земляки» притащили из будущего, лежит в их закромах. Доступ – только по личному разрешению директора Департамента барона Корфа.

– Это тот, что помогал Семёнову?

– Он самый. После того, как нашим друзьям удалось сорвать покушение на императора Александра III, их инкогнито волей-неволей было раскрыто. Да они не особенно-то и скрывались: «червоточина» схлопнулась, дороги назад нет. К счастью, господин Семёнов и его соратники заранее создали запас разнообразного оборудования. И самое главное: переправили к нам огромное количество информации, записанной на таких зеркальных кругляшах – никак не могу запомнить, как они называются…

– ДиВиДи. И наверняка ещё есть внешние диски – емкость у них просто чудовищная, так что представляю, сколько всего они туда впихнули… Тоже сложность, между прочим – только на то, чтобы расставить весь этот объём знаний по приоритетам для ваших учёных, понадобится уйма времени. Где уж тут думать о таких материях, как будущее научной школы! К тому же, большинство учёных, сделавших в физике что-то значимое – это иностранцы, с Россией никак не связанные. Что за дело вашему Корфу и иже с ними до их научных карьер? Российские учёные массово включились в серьёзные теоретические разработки только в середине двадцатого века – если не считать Капицу, конечно. А тут, такой шанс создать приоритет российской науки буквально во всём! Вы уверены, что начальство Д.О.П. не руководствуется подобными соображениями?

– Не уверен, ох, не уверен… – покачал головой доцент. – И это, признаться, меня удручает. Я могу понять государственные соображения, но ведь развитие науки – это достояние всего человечества. Да и российская школа не слишком-то выиграет от этого. Ну что с того, что у нас будут самые лучшие каталоги грядущих достижений? Людей-то, способных их совершать, от этого не прибавится.