Посторожи моё дно (сборник)

Москва, Пресня, 1999–2013

Тун

Ефиму Бершину

Тун по-армянски – дом

Сочинение «Тун» написано по приглашению журнала «Ереван», где и опубликовано в 2011 году.

Я черепаха-сирота, комик-урод; оставлена земными родичами; дом всегда со мной: выйти не могу, взять к себе – некуда. Прибита к дому.

Полвека втуне пропадает страшная жажда дома на две черепахи, но из кожи не выйдешь, мой дом приращен, и неси его, черепаха-сирота. И несу. Ты – урод, сирота. Столько любви нет на земле.

Вечное втуне, тщета, безнадежность, порву на летящее, прицельное, горячее в и старинный армянский тун . Порву, и в небесном доме встретимся – люди, черепахи. И я, сирота, перестану лить бесконечные слёзы, втуне веками каменевшие на ледяном открытом воздухе космоса бездомных.

«Жизнь – это путь домой», – сказал американец Мэлвилл, писатель. Знал. Откуда? Видимо, был черепахой.

Полвека течёт из глаз горючий, послушный, мокрый натрий на корявый кальций панциря, и схватываются они в сердце, и оно твёрже углерода. Нечеловеческая это химия вышла у вас, ребята.

Алмазное проклятие сиротства.

Армяне говорят: где крепко строишь, там жить не будешь. Правда это. Правда. Мой панцирь крепче стали: бездомье черепахи-сироты, а сирота никогда не живет, но слепо, втуне, поводя тонкой дурацкой шейкой, ищет самый большой на свете тун.

…И когда слёзы кончаются, рыдаешь сухо в колючий куст, потом кровью на песок, потом молчишь и ничего не говоришь, ибо никто не поймет, и никто не может рыдать так долго, а потом сухо, а потом кровью, – только сирота-черепаха.

Тун мой, тун, где ты? Возьми черепаху.

Случай на работе

Жизнь – это путь домой.

Герман Мелвилл, американец, писатель, XIX век

Если вы писатель и увлекаетесь потоком сознания, то я вам сочувствую. Текущее сознание куда как страшнее текущей жизни.

Поэтому рассказываю про жизнь.

Дело было на работе. О ту пору я ещё трудилась на небольшой радиостанции, вещавшей исключительно в прямом эфире сплошным потоком ток-шоу. Сидят ведущие по очереди у микрофона и беседуют с гостями. Слушатели звонят напрямую, задают вопросы различной степени каверзности, спорят, и жизнь кипит.

Деятельность сия была весьма интересна для всех участников процесса, однако крайне утомительна для ведущих. Усталость накатывала неимоверная, страдали нервы и даже слух. В наушниках работать очень вредно. Но я не покидала эту работу, упрямо любила её, да и сейчас, наверное, люблю. Но то, что случилось в тот понедельник, было, конечно, сигналом к отступлению. Я не сразу это поняла. А ведь такое могло случиться только в тех условиях, где постоянно говорят, говорят – и договориться можно только до чёртиков.

Собственно, кто я такая на самом-то деле… Сирота с детства. Женщина с ребёнком. Несколько разводов. Близорукая, нервная, приближаюсь к элегантному возрасту. Правда, ещё не приблизилась.

Вечер. Уже стемнело. Ранняя весна, ненавистное время года. В воздухе запах металла – от пробуждающихся почв, людских надежд, набухающего семени бытия. Это самое семя, готовое проклюнуться, всю жизнь, с самого детства, я ощущала всей кожей, всеми своими вечно перенапряжёнными нервами. Я ненавидела это всеобщее ожидание неведомого и немыслимого счастья, о котором немало песен сложено. Так ненавидела, что даже свой день рождения, как раз весенний, воспринимала неумеренно и трагично.