Постовой

Новый вздох, и «жертва» переворачивается на живот. Мешковатые, на два размера больше, кальсоны не скрывают оттопыренную попку. Я неловко опускаюсь на матрас по соседству, чтобы не придавить этот набор косточек, обтянутый белой, почти прозрачной гладкой кожей. Истинная петербурженка, недаром они там от чахотки пачками мерли. Выливаю на ладонь порцию водки, отставляю бутылку подальше, чтобы любопытный Демон, сующий свой активный нос поближе к месту событий, не опрокинул запас «микстуры», и начинаю растирать болящую, под ее визги, писки и стенания. А кто сказал, что водка теплая будет? Я ее в морозильнике всегда держу, теплая водка вызывает у меня отвращение. Когда в квартиру ворвались Галя и Дима, с небольшим чемоданом наперевес, нам уже стало немного легче. Температура упала до тридцати восьми градусов, больная была обряжена в последнюю чистую одежду – запасную казенную рубаху, из широкого ворота которой она с оптимизмом смотрела на мир.

Отступление первое

Через три дня

– Заканчивается посадка на рейс сорок шесть – тридцать четыре, следующий по маршруту Новосибирск – Ленинград. Повторяю. Заканчивается…

– Ну, вот и все. – Я смотрю в серо-голубые глаза ослепительно красивой девушки с платиновыми волосами, блестящей волной лежащими на плечах. Тонкая рука, обтянутая серым драпом пальто, невесомо касается моего плеча и, замерев на секунду, медленно соскальзывает вниз по вишневой коже куртки, перешитой из дедушкиного мехового плаща.

– Жаль, что все так вышло… – Губы, окрашенные ярко-красной помадой, кажутся открытой раной на фоне бледной кожи. Я молча накрываю своей ее маленькую ладошку, замершую рядом с моим сердцем.

– Ты приезжай в Ленинград, если сможешь. Вот адрес и телефон, я буду ждать. – Маленькая бумажка повисает в воздухе перед моим лицом. Я беру ее ладонь, целую, а потом зубами вытягиваю сложенный голубой листочек и замираю, пытаясь запомнить Наташины глаза.

– Ты смешной, – ее серые глаза впервые за сегодня засветились веселыми искорками, – приезжай!

– Наташ, пойдем скорее, а то в самолет не пустят! – запыхавшаяся Галя, вырвавшаяся из крепких объятий моего друга, посылает мне воздушный поцелуй и тащит Наташу в сторону выхода номер три. Наташа оглядывается с растерянным лицом, я машу ей рукой, пока они не скрываются за матовыми двойными дверями зала досмотра.

Отступление второе

Одна тысяча девятьсот девяносто второй год

– Внимание, внимание, закончилась посадка на рейс сорок шесть – тридцать восемь, авиакомпании «Сибирь», следующего по маршруту Новосибирск – Санкт-Петербург. Опоздавшие пассажиры немедленно пройдите на посадку к выходу номер четыре. Повторяю…

Я оглядываюсь в последний раз, вдруг в зале появится запыхавшаяся семитская хитрая рожа с немецкой фамилией, мой напарник в этой командировке. Но нет, никто не спешит к выходу номер четыре, перепрыгивая через чемоданы и расталкивая пассажиров. Придется лететь одному. Эта история началась позавчера, когда меня и оперуполномоченного Шмидта вызвал начальник розыска.

– Я вам оказываю большое доверие. Надо слетать в культурную столицу и привезти по запросу старшего следователя майора Латыша арестованного. Документы и все подробности у следователя. Не бухать, пистолеты не потерять. Свободны.

И вот теперь напарника нет, двери на посадку сейчас захлопнут, у меня осталась последняя секунда на принятие решения. Я звонить шефу среди ночи не стал, вдруг, когда начальник, разбуженный мной, начнет свои матерные тирады, появится мой опоздавший компаньон и потом будет укоризненно смотреть на меня, со всей скорбью богоизбранного народа. А сейчас звонить уже поздно, дежурная орет возле выхода, не дай бог, остановят подготовку к взлету и начнут багаж проверять. Я, расталкивая людей, побежал к выходу номер четыре. Не знаю, как вывернусь, но вариантов у меня нет.