Постовой

Весь мой расчет был построен на зыбком основании, что Сапог очень боится. Когда я видел его последний раз, он, бегая из края в край по территории гаражного кооператива, уже понимал, что избавиться от меня у него не получилось. И он дымил, как паровоз, глубоко затягиваясь и постоянно вытаскивая из пачки новые и новые сигареты. Сейчас он в розыске, в бегах, да и моими стараниями вся его бывшая компания считает, что первым «раскололся» и сдал всех именно Сапог. Значит, боится парень еще больше, и своих, и чужих. Опера проверяли как квартиру его родителей, так и комнату Липатовой Гали, его подружки. Будем считать, что эти явки провалены, и Коля Сапожников там не появится. Жить в маленькой комнате, ежеминутно прислушиваясь, не раздадутся ли крадущиеся шаги опергруппы под хлипкой дверью, — морально очень тяжело. Где-то у друзей скрываться проблематично, сейчас родители приятелей кормить великовозрастного лба долго не будут. Так что остается только общага.

Если комната Липатовой отпадает, значит, нужна другая комната. Если бы Сапог открыто жил в какой-то комнате, то кто-то обязательно бы сдал его, или нам с Димой, или администрации. Похищенные из кастрюль с борщом куски мяса или съеденные котлеты голодные девчонки не забудут и не простят. После того, как друзья Сапожникова попали под следствие, в общаге они стараются не появляться, следовательно, Сапога здесь уже никто не боится. Значит, он живет тайно, прячась под кроватью и выползая на божий свет ненадолго. Девчонки открыто курят в туалетах, но Сапог там появиться не посмеет, кто-нибудь увидит. Значит, курить он сможет только ночью, и только в форточку.

Вот такую форточку я и искал два часа. А теперь пришло время расплаты за мой страх, что я испытал в кабинете следователя Кожина, и за то, что нарушил данное мне той памятной ночью обещание. Я двинулся к входу в общежитие, осталось несколько минут до момента, когда я узнаю, чье кун-фу сильнее — мое или Сапожникова.

Клавдия Ивановна, вахтер девичьей богадельни, открыла дверь почти мгновенно, минут через пять после того, как я стал скрести ногтями по стеклу.

— Все-таки пришел, гулена.

— Я вас тоже люблю, Клавдия Ивановна. Скажите, четвертый этаж, та сторона, третье окно справа — чья комната?

— Ну, ты и спросил! Сейчас посмотрим.

Пенсионерка быстро пролистала журнал расселения по комнатам.

— Ну, если я тебя правильно поняла, то это комната Вики Самохиной и Юли Шевченко.

— С Липатовой они в каких отношениях?

— С Галкой, что ли? Так они в одной группе учатся.

— Клавдия Ивановна, а пойдемте их комнату проверим. Я видел, что кто-то в этой комнате в форточку курил.

— Ну, эти девочки хорошие, и они точно не курят.

— Я вам о чем и говорю — там кто-то посторонний находится и необходимо комнату проверить.

— Ладно, пойдем. Подведешь ты меня под монастырь со своими проверками.

— Что, вам может за это попасть?

— Да нет. Если какое безобразие выявлю, то ругать меня точно не будут. На четвертый этаж идти желания нет, я же уже не девочка.

— Мы потихоньку, с отдыхом пойдем. Главное, чтобы тихо.

Поднявшись на четвертый этаж, я придержал вахтершу за рукав, высунул из-за угла один глаз и одно ухо. Длинный коридор, выкрашенный до двух третей в высоту стены масляной краской, с побелкой выше, до потолка. Бесконечный ряд одинаковых дверей, повисшая густая тишина. В конце коридора мелькнула девичья фигура в белой «ночнушке», через минуту взревели трубы канализации, а девчонка, придерживаясь рукой за стену, наверное, так и не проснулась, вернулась из уборной, чтобы нырнуть в одну из комнат. Я отпустил рукав, и Клавдия Ивановна засеменила по коридору. Я на носочках, держась за воздух, поспешил за ней.

— Юля, Юля, открой, тебе из дома звонят. — Вахтерша костяшкой указательного пальца настойчиво стучала в серую филенку двери.

Я, прижавшись к стене, старался дышать тише и пореже. Несколько минут ничего не происходило, затем за дверью маленькими лапками забегали мыши, упало что-то тяжелое, и сонный голос произнес:

— Мы спим.

— Вика, ты, что ли? А, ну-ка, открывай! Юле из дома звонят…

— Юли нет, она в другой комнате…

— Это что за новости! — голос Клавдии Ивановны посуровел: — Ну-ка, открывай быстро! Я что, зря на четвертый этаж поднималась, ноги била?! Открывай, кому сказала, а то я сейчас за комендантом пошлю, все завтра вылетите из общежития за нарушение режима проживания…

— Ну, Клавдия Ивановна, ну пожалуйста, мы спим…

— Открывай, кому сказала!

Очевидно, что угроза была нешуточной, замок щелкнул, и дверь начала открываться. По вытянувшемуся в удивлении лицу пенсионерки я понял, что за дверью не Юля и не Вика. Толкнув дверь, я шагнул в комнату, приподняв щуплую фигуру, оказавшуюся у меня на дороге, и поставив ее в сторону. За моей спиной щелкнул выключатель, и замершая на пороге вахтерша обвела бдительным взглядом комнату.