Постовой

— У нас паспорта украли и записку с кодом от камеры хранения. А вскрывать ячейку без паспорта отказываются. У нас поезд через три часа, если не дождемся оперуполномоченного, то придется без вещей уезжать или билеты пропадут.

— Понятно. Давайте так, я полчаса вашего времени отниму, а потом помогу вам все ваши вопросы решить. Договорились?

Мужчина и женщина переглянулись и обреченно кивнули. Сапог что-то попытался сказать, но я дернул «поводок», и он заткнулся.

— Тогда посидите, а я сейчас подойду.

С боем вырвав у помощника дежурного все необходимое, просмотрев у понятых имеющиеся у них единственные документы — профсоюзный билет и водительские права, условно установив их личности, я приступил к процессу изъятия. Когда я вытянул из-за пазухи задержанного сверток с клинком, гражданин Сапожников предсказуемо завизжал, что это ему подбросил мент-козел.

Глядя в сочувственные лица понятых, я понимающе кивнул:

— Все правильно, человек в розыске, за то, что всемером людей избивали и грабили, но ножик ему только менты могли подсунуть, сам он ни-ни, он хороший мальчик. И если бы вы сегодня ночью на площади у вокзала встретили его друзей, то они бы вам только доброго здоровья пожелали. Но все-таки мы этот меч-кладенец в пакет упаковываем, опечатываем печатью, а тут на склейке вы ставите свои подписи. И тут же направление экспертам пишем, о снятии отпечатков пальцев с ножа и сравнении этих отпечатков с дактокартой[5] задержанного. Если я ему эту саблю в карман подсунул, его же «пальцев» там быть не должно, правда? А еще я при вас его сфотографирую на служебный фотоаппарат «Смена», а то этот молодой человек заявил, что я его избил по дороге в РОВД, во всяком случае, обещал, что завтра перед визитом в прокуратуру у него лицо будет разбито.

Сфотографировав задержанного со всех ракурсов у мерной линейки и запихнув приунывшего Сапога в камеру, я «заштамповал» материал, что у гражданина Сапожникова обнаружен предмет, соответствующий признакам холодного оружия, в книге учета происшествий, и вернулся к понятым:

— Ну что, давайте решать вашу проблему.

За полчаса я выписал им справки, что имярек обращались в отдел милиции по поводу утраты паспортов, и поставил на эти бумажки ничего не значащую печать РОВД «для пакетов». Затем, подхватив их под руки, поспешил на вокзал, где, представившись дежурному по камерам хранения, показал ему слепленные мною, но вполне серьезно выглядящие справки, и проконтролировал процесс вскрытия ячейки.

Глядя вслед убегающей к поезду паре, счастливо сжимающей свои чемоданы, я думал, что этот длинный день прошел не зря. Помог трем хорошим людям — начальнику розыска и жителям далекого Иркутска, загадочного города, где прошло детство моего отца, и куда я еще обязательно съезжу. Не знаю, как там у Сапога со следователем Кожиным сложится, но от части второй статьи двести восемнадцатой Уголовного кодекса, за хранение и ношение холодного оружия, он теперь точно не отвертится.

Глава восемнадцатая Что день грядущий нам…

Июнь одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года

«Статья 102. Умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах.

Умышленное убийство:

в) совершенное в связи с выполнением потерпевшим своего служебного или общественного долга;

з) двух или более лиц;

наказывается лишением свободы на срок от восьми до пятнадцати лет со ссылкой или без таковой или смертной казнью».

Уголовный кодекс РСФСР, 1960 года

Злой, не по-летнему холодный дождик барабанил в окно. В полутемном фойе общежития сидело, прижавшись друг к другу, несколько парочек, по телевизору о чем-то бубнил «Прожектор перестройки», а из окошка комнаты вахтера на меня, недобро поблескивая стеклышками очков, глядела Клавдия Ивановна, которая так и не простила мне ночной дебош, учиненный при поисках Сапога. Но сегодня мне было положить вприсядку на эмоции Клавдии Ивановны. На душе была хмарь и тоска, бесконечная, как туча над городом. В промокших сапогах хлюпала жижа, хотелось разуться и развесить портянки на голенища сушиться, фраппируя своим солдафонским поведением местное изысканное общество. Под окном послышалось типичное тарахтение, заскрипели тормоза «уазика», потом захрипела рация:

— Двести двадцать шесть, ответь двести первому.

— Двести двадцать шесть, на связи.

— Ты где?

— Сейчас выйду.