Постовой

— Здорово, я тоже Павел, ваш тезка. А это Дмитрий. Вы нам что-то хотели рассказать, Павел Афанасьевич?

— Да, и рассказать, и показать. Вы пейте чай, пожалуйста, а потом чуть-чуть пройдемся. Я здесь по две смены работаю подряд, а через двое суток меня сменщик сменяет на одни сутки. На складе обычно тихо, люди почти не появляются. Товары завозят раз в неделю, по понедельникам, а вывозят по сводным заявкам по четвергам, в остальные дни обычно никого не бывает, скучно здесь и тихо. Мне кажется, что у меня, как у узника замка Иф, — мужчина кивнул в сторону маленького черно-белого телевизора, стоящего на небольшом холодильнике «Бирюса», — уже от тишины слух стал лучше, особенно по ночам, каждую мышь на улице слышу.

Пару недель назад, ночью, я услышал, как за стенкой чем-то шуршат и брякают. Я вышел, послушал, посмотрел. Оказалось, что брякает не у меня, а за забором, там, где лабаз заброшенный, еще дореволюционный. Зачем и чем шуршит, непонятно, ко мне вроде не лезут, но опаску я имею. Все-таки один здесь ночью сижу, да и материальная ответственность на мне. А на складах много чего разного бывает. Там забор невысокий и ко мне, на склад, можно под крышей подлезть, если аккуратно стекло выставить. Я в ваш отдел звонил, сказали, что приедут и проверят, но я никого не видел. Вот, решил к вам обратиться — может быть, сходите, ребята, посмотрите, меня, старика успокоите.

— Отчего не сходить, сходим.

— Если зайдете, потом расскажете, что вы там найдете?

— Я, Павел Афанасьевич, что сегодня мы туда зайдем, не обещаю, но зайдем обязательно. Спасибо за сигнал, мы отсюда не исчезнем, разберемся, что там за мыши завелись.

— Вы заходите, ребята. Я человек одинокий, мне тут скучно, а так хоть с живой душой поговорить, чаю всегда налью, вон сушки у меня тоже всегда есть, заходите, не стесняйтесь.

— Спасибо за приглашение, Павел Афанасьевич. Думаю, что будем к вам заходить, всего хорошего, закрывайте за нами свои ворота.

— Что думаешь, Дима?

— Ничего не думаю, я жрать хочу, — Дима Ломов, как человек высокий и худой, был нетерпим к чувству голода и всей душой уже был на ужине.

— Ну ладно, дорогой, давай, пока. Через полтора часа на этом же месте. — Мой товарищ упругой походкой ринулся подземному переходу, а я неспешно пошел обратно.

Заброшенный лабаз представлял собой длинную прямоугольную коробку толстых стен, сложенных на особо крепком растворе, по легенде, с добавлением куриных яиц, из узкого, старого образца, кирпича. На месте первоначальных ворот и нескольких оконных проемов с проросшими вездесущими отростками клена можно было проникнуть в этот памятник городского зодчества девятнадцатого века местного значения, как гласила ободранная табличка, уныло висящая на одном гвозде. Дальше шли глухие стены, упиравшиеся в забор склада Павла Афанасьевича.

Я осторожно, чтобы не запнуться на груде кирпичей, пошагал внутрь. Передо мной простирался длинный, темный коридор, прореженный темными дверными проемами, расположенными напротив друг друга, справа и слева. Фонарик, ожидаемо, светил едва-едва. До появления в свободной продаже ярких импортных фонарей оставалось еще лет пять. Аккуратно перешагивая человеческие и собачьи фекалии, я двигался по коридору.

Пройдя в глубину лабаза примерно наполовину, я остановился. Впереди простирался толстый слой известково-кирпичной пыли, на первый взгляд, не тронутый ногами человека — очевидно любители облегчиться так далеко в глубину лабаза не заходили. Мое внимание привлекла цепочка кирпичей, вроде бы упавших случайно откуда-то сверху, и лежащая вдоль левой стены в строгую линию, как череда кочек на болоте. Но на них почему-то следов пыли не было. Если широко шагать по этой импровизированной дорожке, то можно дойти до самой дальней стены склада.

И я пошел, отчаянно балансируя правой рукой, а левой одним пальцем опираясь о стены, боясь соскользнуть с небольших керамических обломков и оставить свой след на нетронутой, похожей на лунную, пыльную поверхность пола. Поравнявшись с очередным проемом, я коротко освещал помещения. В дальнем углу предпоследнего слева закутка что-то темнело. Долбаный фонарик с малюсенькой лампочкой не давал разглядеть, что припрятали там наследники капитана Флинта.

Я хотел уже зайти посмотреть, что там лежит, заботливо укутанное тряпками, но в последний момент что-то заставило меня остановиться с поднятой в воздух ступней. Посветив под ноги, я сумел разглядеть очень тоненькую, почти прозрачную, леску, натянутую над порогом и закрепленную с обратной стороны стены маленькими кусочками пластилина. Нет, такой хоккей нам не нужен. Я осторожно, как рак, попятился назад, воткнул в плоскую трещинку одного из кирпичных обломков тонкую, почти прозрачную, стружечку от спички. Случайно ее не увидишь, а если наступишь на кирпич, то обязательно сломаешь. Дальше будем посмотреть.