Постовой

Услышав цокот когтей Демона по асфальту, женщина подняла голову и с ненавистью посмотрела на меня. Я не дал ей начать с новой силой выкрикивать безумные обвинения в мой адрес, после которых мне было бы очень сложно разговаривать с ней спокойным тоном:

— Здравствуйте, Алла Никитична. Что у вас случилось?

Чувствовалось, что демоны рвались из сердца моей соседки, чтобы при сбежавшихся со всей округи бабках высказать все, что клокотало и кипело в ее душе с момента нашего знакомства. Но старушка смогла усмирить своих гостей из преисподней и ответила более-менее связно:

— Никочка моя пропала, вечером была дома, а утром только это! — Рука ее ткнула в темные пятна на асфальте: — Можешь радоваться, скоро и меня не станет, уйду вслед за своей девочкой.

Мы с Демоном наклонились к пятну и стали старательно его изучать. Так как припадать носом к самому асфальту, как сделал мой четвероногий друг, мне было невместно, то пришлось сунуть палец в темно-бурое месиво. Высокое собрание вокруг благоговейно молчало. Лишь изредка в задних рядах возникали дискуссии на тему, справится ли милиция в моем лице и лице Демона с вызовом судьбы или, как всегда, обгадится.

— А вы с дворником разговаривали? Он что-нибудь видел? — я посмотрел на соседку.

— Ничего он не видел! Я его в пять часов утра видела, он сказал, что вышел за пять минут до меня. — Алла Никитична безнадежно взмахнула рукой.

— Я не думаю, что это кровь Ники. Тут пахнет печенкой, говяжьей. Вряд ли собачку разорвало на куски от падения с высоты так, что из нее выпала печень. Да и следы бы были другие, — сделал я экспертное заключение под восхищенный вздох толпы. — Она, скорее всего, упала на кусты, которые смягчили падение, и от испуга где-то спряталась. А кто здесь уронил печенку, непонятно. Может быть, ее кто-то нашел и подманивал печенью? — я вопросительно посмотрел на пенсионерку.

— Никочка печень не любит, — отрицательно помотала та головой.

— Ну, может, кто с испуга кусок выронил, когда ему на голову собака спрыгнула? Давайте мы с Демоном попробуем взять след. У вас есть какая-нибудь вещь Ники?

— Конечно, есть.

— Принесите ее, и мы попробуем.

Через пять минут обнадеженная пенсионерка появилась на балконе, тряся какой-то игрушкой:

— Подойдет?

— Кидайте сюда.

Алла Никитична с сомнением посмотрела вниз.

— Кидайте. Сейчас люди поедут на работу, все следы затопчут.

— Кидай, Алка, что кобенишься. Тебе человек сказал — кидай быстрее, — загомонили снизу свидетели и очевидцы. У них тоже были намечены дела на утро, но и узнать, чем закончатся поиски шавки Аллы Никитичны, тоже очень хотелось.

Моя соседка решилась и неловко сбросила нечто, чуть не попав в балкон седьмого этажа, но обошлось. Погрызенная с одного бока, облезлая резиновая уточка весело подскочила от поверхности дороги и отлетела к моим ногам.

— Демон, ищи, нюхай! — я сунул игрушку под нос удивленному псу: — Ищи Нику.

Демон откровенно заржал мне в лицо, но потом вскочил и, сделав круг, разгоняя бабок, замешкавшихся на его пути, как испуганных кур, деловито поднял ножку у тополя под умильные вздохи женщин. Затем мы, управляемые незаметными движениями поводка, припав носом к земле, выбежали со двора. Несколько самых бойких пенсионерок, во главе с Аллой Никитичной, выбежали вслед за нами, но, конечно, быстро отстали и только смотрели вслед, приложив ладошки ко лбу, прикрываясь от лучей встающего на востоке солнца. Мы с Демоном бодро шли «по следу». Не знаю, насколько мой пес чувствовал запах болонки, но колебания брезентового поводка он улавливал хорошо, с силой увлекая нас по выбранному мной маршруту. Минут за пять мы добежали до старого квартала трехэтажных домов, расположившихся напротив Дома культуры «Каменщик», что притулился на краю парка «Кленовая Роща».

Маршрут наш закончился возле серого куба будки запасного выхода из бомбоубежища, стоящей во дворе трехэтажного здания послевоенной постройки. Отпихнув в сторону возбужденного пса, я заглянул в дыру, ведущую вниз. Грязно-белый комок метрах в трех внизу вскочил и возбужденно затявкал. От радости, что кто-то ее навестил, Ника, забыв о возрасте и приличиях, подпрыгивала вверх почти на полметра, как молодой щенок. Я вздохнул и, развернувшись, начал спускаться вниз, осторожно нащупывая ногами ржавые металлические скобы. Ночью, когда я спускал на дно камеры запасного входа Нику, я чуть не сорвался в темноте с влажных и скользких металлических скоб. Если что, лететь бы пришлось вниз минимум на пару метров, на покрытый толстым слоем грязи и мусора, заваленный обломками кирпича бетонный пол. Ника, видя вверху ушастую морду возбужденно взвизгивающего Демона, с которым у нее в последнее время сложилась взаимная симпатия, была рада видеть даже меня, охотно пошла ко мне на руки и даже попыталась облизать мне лицо.

— Ну, пойдем, узница совести, домой, а то мама тебя заждалась, все дома в округе на уши подняла.

С трудом выкарабкавшись из неудобного лаза, прижимая к себе одной рукой возбужденно верещащую болонку, я встретился взглядом с удивленно таращащимся на меня местным дворником.