Постовой

Старая сука, моя соседка, опять испортила мне прекрасный вечер выходного дня. Часов в десять вечера, когда ничего не предвещало даже малейших неприятностей, она стала дубасить в стену, с криком, что у меня играет слишком громкая музыка. А мы всего лишь с моей однокурсницей готовили контрольные по общей части уголовного права. Взбесившись от отсутствия реакции с моей стороны, старая перечница прибежала к двери и стала ломиться в нее. Пришлось открывать дверь и громким словом и угрожающими жестами успокаивать старушку. Естественно, творческий вечер был сорван, ограничившись только учебой. Барышня попила кофею и сообщила, что у нее пропало настроение, и обстановка не способствует более тесным тактильным контактам.

В результате я, прихватив за компанию Демона, отправился провожать девушку до ее дома, благо жила она в трех остановках от меня. Всю обратную дорогу я, не на шутку разозленный, обдумывал план мести. Планы были прекрасны и вполне осуществимы, мои криминальные таланты и фантазии сбоя не давали. Единственная закавыка была в пункте, куда спрятать трупы. С соседской шавкой проблем не было, я даже местечко присмотрел, где она могла упокоиться. Сам бы там лежал с удовольствием, мне не жалко. Но вот Алла Никитична была женщиной крупной, с тайным сокрытием ее тела могли возникнуть трудности.

От дурных мыслей разболелась голова, и, промаявшись полтора часа в постели без сна, я понял, что таблетка от головной боли меня совсем не спасает, вышел на балкон подышать свежим ночным воздухом. Пенсионерский двор был тих и печален, свет горел только в нескольких окошках, зато в половине квартир вспыхивали сиреневые отсветы телевизионных экранов. Интересно, что показывают в час ночи такое популярное среди местного народонаселения — «Рабыню Изауру» или «Санта-Барбару»? Последний сериал был для меня терра-инкогнито. Единственное, что я знал о нем, это то, что на протяжении сотни серий там в коме постоянно находился таинственный Сиси. Нагулявшийся Демон счастливо дрых, почти полностью взобравшись своей тушкой на мой матрас, взвизгивая и подергивая лапами в своем беспокойном сне. Я дышал свежим осенним воздухом, оперевшись на металлические перила балкона. Серое низкое небо, темные плотные тучи закрыли звезды, дождя еще не было, в воздухе висела лишь легкая водяная взвесь, которая приносила моему раскаленному лбу некоторое облегчение.

Демон внезапно вскочил, вопросительно и тревожно взлаяв, но, учуяв меня на балконе, прибежал ко мне и встал рядом, положив на перила мощные передние лапы и тяжелую голову. Глядеть на пустую улицу псу быстро надоело, романтики ночного неба он не понимал. Бросив на меня жалобный взгляд, но поняв, что кормить голодную собачечку в ближайшее время не будут, Демон тяжело вздохнул и ушел в квартиру, поближе к мягкому хозяйскому матрасу. Постепенно головная боль отступала, и меня охватило странное умиротворение. Я даже был готов простить соседку, при условии, что ближайшие две недели я не увижу ни ее, ни ее псину.

Внезапно я понял, что рядом со мной кто-то есть. Негромкое шуршание раздавалось слева, я пригляделся и увидел, что из-за балконного ограждения высовывается голова соседской болонки. Заметив меня, мелкая тварь зарычала и оскалила зубы. Решение пришло мгновенно — сейчас ты за все поплатишься, старая дрянь. Я схватил недопсину за пасть и, не дав ей даже тявкнуть, перетащил этот кусок шерсти на свою сторону балкона, после чего, плотно зафиксировав дергающийся в моих руках комок шерсти, вернулся в свою квартиру, плотно прикрыв балконную дверь.

Утро для меня началось рано. Ровно в шесть часов утра в предрассветном сумраке в подъезде раздались крики. Я вынырнул из мутного сна, попытался снова заснуть, но пронзительные вопли соседки, казалось, проникали прямо в мозг. Я со стариковским кряхтением встал и, подтянув трусы, вышел на балкон. Старая хрычовка, собрав вокруг себя небольшую толпу таких же, почтенных матрон, бегала кругами перед подъездом, дико вопя и тыкая руками в сторону кровавых пятен, разметавшихся сочными брызгами на темно-сером асфальте прямо под ее балконом. Старуха бесновалась внизу, привлекая сочувствующих или просто разбуженных из нашего и соседнего дома еще минут пятнадцать, затем устало упала на лавочку, закрыла лицо руками и горько заплакала.

— Пойдем, Демон, пришел наш выход. Да, гулять, гулять! — Я потряс поводком, и пес, с интересом наблюдающий за бедламом во дворе через ограждение балкона, в мгновение ока подскочил к входной двери и заплясал перед ней в безумном танце странствующего дервиша, молотя по стенам хвостом и гремя поводком.

Выйдя на улицу, я прибрал поводок покороче и двинулся к бестолково гомонящей толпе, которая, увидев нас с Демоном, красивых, безмолвно раздалась перед нами. Я двинулся к опавшей бесформенной грудой на спинку лавочки женщине.