Постовой

— Второе — ты завтра из дома уйдешь, но будешь звонить на телефон, который в коридоре висит, каждые два часа. За телефон, кстати, тоже заплати. Третье — болтайся где-нибудь в пределах получаса ходьбы, а лучше давай каждые полтора часа ты будешь заходить, ну, например, во двор дома девятнадцать по улице Марата. Ну, вроде бы все, инструктаж закончил.

Я разделил на всех палку колбасы с хлебом. Топтыжкин, он же гражданин Сомов Андрей Андреевич, начал требовать соблюдения его прав, предоставления индивидуального спального места и положенного горячего питания, а иначе он сейчас вскроется и пришьет себе пуговицу к пупку суровой ниткой. На Наташу блатняцкий концерт произвел впечатление, она сильно испугалась, пришлось приводить нашего гостя в чувство. Я присел напротив беснующегося жулика.

— Сомов, ты кто по жизни?

— Я? Да я, начальник, честный фраер!

— О как. А по мне, ты баклан и крыса.

— Че, че ты сказал? Да я сейчас…

Пришлось взять дяденьку за ухо:

— Ты баклан, потому как часть вторая двести шестой — твоя статья по первой ходке. Имеешь что-то заявить?

Жулик держался рукой за покрасневшее ухо, делая вид, что игнорирует меня.

— А крыса ты, потому как после совместного распития ты кореша своего обобрал, взял у него в лопатнике бабки. Правда, друг твой, Леха Клык, парень правильный, и на тебя заявлять не стал, а просил передать, что зла на тебя не держит, так как в лагере вы были кореша, но при встрече морду тебе отрихтует, по-дружески. А еще ты, Андрюша, лох педальный. А знаешь почему? Потому, что ты по пьянке забрал у потерпевшего, хозяина квартиры, где вы бухали, «говнодавы» нашей местной фабрики, ценой пятьдесят восемь рублей, а оставил свои фирменные кроссовки «Пума». Ну и кто ты после этого?

Ночь прошла спокойно, Наташа вроде бы спала, Сомов от нечего делать вывернутым из стены гвоздем пытался открыть наручники, но гвоздь был слишком толстым, а точить его Сомову было лень, тем более я на его фокусы не реагировал. Наконец мне надоело его шуршание в темноте. Пришлось сказать, что если он сдерет краску с «браслетов», я ему их в попу плашмя загоню, после этого Андрюша успокоился и захрапел. Утром я, выгнав Наташу на воздух, послонялся по квартире. Понял, что засыпаю, потому что всю ночь одним глазом следил за гражданином Сомовым. Он, конечно, «баклан» и пристегнут наручниками к батарее за одну руку, но сбежать теоретически был способен.

Покрутившись по разоренной квартире, я решил засесть в стоящем в коридоре старом шкафу. И спать не стремно, потому как меня не видно, а если кто придет, или если Сомов начнет вести себя несознательно, то я услышу. В шкафу была удобная массивная полочка, сидя на которой, в тишине и уюте, я и задремал, положив под голову скатанную вязаную шапочку с дырками, без которой ни один уважающий себя налетчик из дома не выходит. Выбросил меня из дремы грубый голос:

— Это что за чудо?

— Привет честной компании, а вот и я! — голос Сомова я узнал и начал потихоньку вылезать из шкафа.

Два здоровых лба стояли на пороге Наташиной комнаты и пялились на прикованного к батарее Сомова.

— Ты кто, убогий?

— Я честный арестант.

— А почему в «браслетах»?

— Меня киллер приковал…

— Какой киллер? — парни синхронно потянулись руками под куртки.

— Такой киллер, — мне удалось бесшумно вылезти из шкафа и занять позицию за их широкими спинами: — Налево к стене встали, руками в стену уперлись и ноги назад, шире, суки.

Один из парней скосил взгляд назад, увидел пистолет, мое, перекошенное от страха лицо под черной вязаной шапкой с тремя дырками, паутину, прилипшую к шерсти, и понял, что сзади натуральный киллер. Ребята оказались любителями револьверов, у одного был истертый до белизны наган, а у второго какой-то «айсберг» с вставленными в барабан «мелкашечными» патронами. Парни под угрозой бывшего «газовика», приставленного к голове, споро связали друг другу руки, а потом я стал мотать их черной изолентой. Не надежно, но когда ее много, то пойдет. Паспортов у «мальчиков» не было, но права и удостоверение сотрудника риэлтерского агентства в должности «специалиста по недвижимости» нашлись в карманах кожаных курток.

— Кто из вас позвонит шефу?

— Пошел ты!

Я включил громче радиоточку, запер входную дверь и стал внимательно рассматривать бойцов.

— Че уставился?

— Смотрю, кто из вас покрепче будет.

— На хрена?

— А он мне не нужен. Сейчас вставлю ему револьвер обратно под ремень, как вы, придурки, носите, и на крючок нажму… Пока тот, что покрепче, кровью истекать будет, второй на это дело посмотрит и все расскажет. Пожалуй, это будешь ты…

Я двинулся к одному из парней.

— Эй, эй, ты понимаешь, что тебе не жить? — Бандит попытался откатиться в сторону, но я был быстрее.

— Киллеры долго не живут, но тебе-то все равно уже будет, — я догнал «колобка» и навалился коленом ему на поясницу: — А знаешь, чем хорош «мелкашечный» патрон?

— Н-е-ет.