Постовой

— Дима, ЭТОТ мешок я в руки не брал, а если ты хочешь знать еще подробности, то…

— Да, да, я помню. Если ты мне скажешь, ты должен будешь меня убить… Дело то прекратили?

— Нет, конечно, его минимум два месяца будут расследовать, потом попробуют прекратить по какому-нибудь стремному основанию.

— В смысле?

— Ну, по не реабилитирующему основанию, тьфу, еле выговорил. Не отсутствие состава или события преступления, а что-то типа амнистии, примирения сторон, взятия на поруки.

— А разница есть, главное, что дело то прекратят?

— Дима, первые два случая означают, что тебя оклеветали или дело завели без оснований, а остальные — что ты виноват, но тебя простили. И вообще, если у тебя возникнет подобная ситуация, ты прежде, чем что-то подписывать, найди своего старого друга пашу, чтобы он тебе посоветовал что-то дельное.

А то обманут не задорого.

— Слушай, мне кажется…

— Бля, Дима, ты просто поверь и все, я не хочу тебе ничего доказывать. Если хочешь поспорить, хотя бы уголовно-процессуальный кодекс в части прекращение уголовного дела прочитай, а что сейчас спорить.

— И что будешь делать?

— Обжаловать, писать во все инстанции, мне такое пятно в биографии не нужно.

— Не, мне кажется, что ты уже перебарщиваешь (Дима не знал, и надеюсь, что не узнает, что вовремя Медведевского перекрашивания милиции в полицию, чтобы не платить деньги сокращаемым, всех серых братьев прогнали по всевозможным учетам, и погнали из органов всех, кого двадцать лет назад был осужден за мелкое хищении или попался пьяным за рулем. Хоть это абсолютно незаконно, но Минфин требовал сокращения расходов).

— Ладно, мне только не понятно, почему сразу дело возбудили при отсутствии доказательств, а не оставили материалами, могли бы десять дней меня мурыжить. Неужели, кто-то посчитал, что я в чем-то, признаюсь. Ладно, куда пойдем?

— Слушай, Паш, мне Ленка просила пораньше зайти, она что-то приготовила, давай я сейчас пойду, а через полтора часа, где-нибудь, встретимся. Мне куда подойти?

Ты только там за полтора часа не объешься, давай, к арке на Диктатуры подходи.

— Здравия желаю, милиционер рота ППС Дорожного района рядовой милиции Громов. Куда вы направляетесь, товарищ?

Мужчина, на вид лет сорока пяти, в хорошо сидящим на нём сером костюме, с голубым галстуком и светлой рубашкой в тон, чуть покачиваясь, смотрел на меня с доброжелательным любопытством.

— Я домой иду, товарищ милиционер, на работе немножко устал, вот сейчас к семье иду.

— Где вы живёте?

— А вон мой дом, улица Убитого чекиста, дом шестнадцать.

— Вас проводить?

— Не стоит беспокоиться. Я сам прекрасно дойду — мужчина сделал пару шагов, его повело в сторону, но к нашему счастью, на пути его встретил тополь, и они замерли, тесно прижавшись друг другу.

— Ой, что-то мне не хорошо…

— Вас как зовут?

— Борис Александрович.

— Борис Александрович, давайте я вас провожу домой. Либо есть второй вариант — я вызываю машину вытрезвителя, и они забирают вас с собой, потому что, я вижу, самостоятельно домой вы не дойдёте.

— Нет, пожалуйста, не надо вытрезвитель. Если хотите, пойдёмте вместе!

Я подхватил Бориса под локоток и поволок к дому шестнадцать, верхние этажи которого возвышались над старыми «сталинками». Преисполнившись ко мне самыми лучшими чувствами, Борис Александрович решил помочь мне с выбором жизненного пути:

— Вот ты знаешь, кем я работаю?

— Ну откуда мне знать, Борис Александрович, я же у вас документы не проверял.

— О, а я, брат, работаю в главном управлении Госбанка, и не абы кем, а главным ревизором, а ты вот пьяных на улице подбираешь!

— Борис Александрович, вам сколько лет?

— Выглядите хорошо, я думал, что сорок три. Я не пьяных подбираю, а провожаю главных ревизоров банка.

Борис Александрович сделал серьёзное лицо:

— Во, главных ревизоров!

— А через двадцать пять лет, Борис Александрович, когда я достигну вашего возраста, я не планирую подбирать пьяных на улице, я займусь чем-нибудь более интересным.

— Молодец!

— А у вас интересная работа?

Банкир задумался: