Построить будущее

Так что я тоже брал. Не деньгами, а борзыми щенками. То есть на самом деле полевыми кухнями, продуктами и лекарствами для госпиталей и лазаретов и прочей мелочью. К примеру, артиллерию в трех полках за чужой счет почти справил. Зарядные ящики, лафеты, даже лошадей приобретали с постными лицами армейские поставщики в подарок. Типа спонсоры добровольные. Причем приходилось все равно проверять качество и цены, подсказывая, где брать и в каком количестве. На новые не хватало, и пришлось по большей части обойтись ремонтом старых.

Тем не менее польза для армии вышла изрядная. Военное руководство почему-то на месте сделать не сумело, а я добился улучшения снабжения по многим показателям. Но ведь прицепиться всегда можно! Те же полевые кухни производились на моем заводе и могли при желании рассматриваться в качестве взятки. И хоть я не брал в руки ни копейки, а доход шел в карман. Между прочим — высшая категория деловара по папашиной квалификации. Работать красиво, чтобы и польза для общества, и тебе выгода. Украсть каждый может, а вот так надо суметь. Создать добровольный фонд поддержки, то есть те же взятки, но без всякой ответственности (сами несут, не заставляю), и за его счет приобретать необходимое на личном производстве.

Самое любопытное — это ответ, прилетевший на слезные челобитные по поводу моих грубых методов воспитания материально ответственных лиц и интендантов. Миних своей властью назначил меня за тщательную ревизию провиантских и фуражных магазинов на пост генерал-аудитор-лейтенанта Военной коллегии. И мне представляется, не за особые заслуги, а по старому знакомству. Все же моими военными разработками остался всерьез доволен.

Это отнюдь не генеральская должность, как кажется по названию. Скорее прокурорская. Могу отныне привлекать для разбора обер-аудиторов, рассматривать дела и утверждать приговоры военных судов, вплоть до разжалования в солдаты. Снабжение русской армии продовольствием осуществлялось Главной провиантской канцелярией, подчиненной Военной коллегии. То есть прав мне добавили. Теперь могу и армейских офицеров приструнить, чем с удовольствием и пользуюсь.

Короче, карьера на мази. Еще бы не подскакивал посреди ночи, вспомнив об очередном неисполненном указании и забытом обстоятельстве. Господибожемой, не дергался так раньше. Пора пить валерьянку. И ведь я не старый и нервами никогда не страдал. Одно слово — труды на пользу Отечества.

— Что здесь происходит? — требовательно спросил начальственный голос.

К собравшимся на интересное зрелище прибавились новые лица. Форма армейская. Что крайне неудобно в здешних мундирах, так даже не их бесконечная разница в цветах, а отсутствие ясных и хорошо видимых признаков облеченности властью. Ни тебе погон, ни каски со звездами. Офицерский шарф на поясе, и вся радость. Еще разной ширины поля шляпы, в зависимости от чина, с золотым галуном. Проще всего орать погромче — глядишь, напугаются.

Тем не менее с первого взгляда сукно одежды заметно дороже и не смотрится как на здешних вояках. В знакомых мне полках можно встретить мундиры любого оттенка, вовсе не правильного. У кого выцвели, кто сам красит и чинит. Зрелище, в отличие от гвардейских подразделений, душераздирающее. Эти были не в новых, да дорогих. Непростые люди. Впереди уже пожилой человек с подозрительно нерусской физиономией и полная грудь побрякушек. На генерала по возрасту и наградам тянет.

— Премьер-майор Ломоносов, — говорю с подобающим разнице в положении поклоном. — Сей отнюдь не господин, а пес поганый пытался подсунуть провиантской комиссии отходы вместо высшего сорта муки по документам. Вынужден учить честности.

— Проще сразу повесить, — внятно сказал кто-то из толпы. — Таких не исправить.

— Генерал-фельдмаршал Ласси…

Ого! Упустил, когда очередное звание за заслуги в польской кампании вручили. Не иначе тоже на юг следует. По слухам, очень приличный офицер.

— А вы тот самый Ломоносов, — с жутким акцентом спрашивает, — создавший на спор подрывной фитиль и кухню-самовар?

Приятно, что не про стихи спрашивает. Все же военный человек и свои приоритеты имеет. Да и вряд ли он особо любит поэзию на русском или споры о правильном написании рифм. Иностранец все-таки. Кажись, из Шотландии. Католик, наверное.

— Так точно.

Он кивнул, сделал маловразумительный жест, развернулся и двинулся в неизвестном направлении, оставив меня в недоумении. Впрочем, его тут же рассеял один из сопровождающих генерала. Подскочив, прошипел, что необходимо следовать за Ласси. Петр Петрович желает побеседовать приватно. Почему нельзя было прямо сказать — уж не в курсе. Такое нынче воспитание у вышестоящих. Окружающие должны сами догадываться, когда во фрунт становиться, а когда бежать на цирлах сзади.

— Вижу, помимо ученых занятий еще и отменную распорядительность выказываешь, — сказал устало фельдмаршал, выслушав доклад о недостатках и методах исправления. — За столь малый срок многого добился. А теперь, — после паузы, резко, — изволь рассказать, в чем видишь недостатки армии.