Постсоветский мавзолей прошлого. Истории времен Путина

И вот здесь встает последний вопрос – о характере и происхождении представления об «исторической справедливости», ради которой стоит захватывать территории соседних стран, не особенно заботясь о том, что с ними делать потом. Той самой «исторической справедливости», что дает возможность РФ быть разом и «суверенной», и «отсталой» безо всякого ущерба. Никакого отношения к «советскому», в чем не раз упрекали Путина и его соратников, все это не имеет. СССР, советский экспансионизм и империализм были основаны на убежденности в собственном – и реальном, и грядущем – научно-техническом и технологическом превосходстве. Заводя союзников на Востоке и Юге, СССР готов был строить там электростанции, заводы, готовить у себя специалистов из этих стран и т. д. Советская модель была привлекательна потому, что была «современна» и за ней было «будущее». То же самое говорились и собственному, советскому населению. Недостатки в повседневной жизни, неудобства, дефицит – все это объяснялось необходимостью создания будущего, причем будущего для всех, не только для самих советских людей. Подобный интернационалистский гуманизм был риторическим, конечно, порой циническим, но он апеллировал к единственной атеистической ценности, ради которой стоит пострадать, – к светлому будущему для всех. Такова советская справедливость. Ее можно было ненавидеть и презирать (и совершенно справедливо чаще всего), но она являлась мощнейшим фактором в мировой жизни, ибо это была «справедливость будущего».

А для сегодняшней России справедливость может быть только «исторической», то есть такой, что существовала когда-то в (воображаемом) прошлом – и канула навсегда. Ее можно пытаться «восстановить», но даже министру Лаврову понятно, что это частичная и выборочная реставрация, которая заранее обречена на неуспех. «Восстановить» империю невозможно. Вновь отправить казаков в Париж или Берлин – тоже. Устроить возглавляемый Россией новый Священный союз согласятся разве что афонские монахи, да и то вряд ли. Озарять мир солнцем по-настоящему великой культуры, от Достоевского и Тургенева до «Русских сезонов», тоже силенок не хватит, даже если министр Лавров будет сочинять по стихотворению в день, а его сотрудница Захарова примется плясать «Калинку» на каждом утреннем совещании МИДа. Что же до советских примет величия, вроде космоса и физики, то об этом надо забыть, ибо отсталость есть следствие тысячелетнего суверенитета, так что это даже хорошо, что здесь России предложить миру просто нечего.

Помимо вполне очевидных последствий для позиции России в мире, а также для российской экономики, у всего этого есть еще одна – крайне опасная – сторона. «Держаться», как советовал премьер Медведев, можно только в том случае, когда чего-то «ждешь». Ждать можно «будущего», а не индексации на 10 % пенсии в 8 тысяч рублей. Это не значит вовсе, что ожидание – пусть даже и с «хорошим здоровьем» – приведет к стремительной смене «доброго, хорошего настроения» настроением недобрым и нехорошим. Скорее оно приведет к социальной апатии и окончательному всеразрушающему общественному цинизму – а такое уже случилось в период примерно с 1980-го по 1991-й. И тогда может восстановиться еще одна «историческая справедливость», но уже придуманная другими людьми.

Глава V Угасание смыслов

Тихие дни на Первой горе