Постучи в мою дверь

Габор повел ее за собой, и Олесе пришлось вынырнуть из неподъемного вороха мыслей. Они оказались на узкой тропе, по обеим сторонам которой высились гигантские сосны. Олеся посмотрела вверх. Деревья-великаны выглядели… странно. Они изгибались дугами, макушки нависали над тропой, едва ли не сцепляясь с деревьями напротив.

И до сих пор, в этой пугающей чаще, встречались осыпающиеся руины. Плотно стоящие ели разрушали небольшую башенку, очертания которой Олеся разглядела во мраке чащобы.

А ведь в сказках все жуткие вещи происходили именно в таких вот лесах. И сейчас Олеся, как никогда, верила в людоедку Бабу Ягу и пряничный домик, найденный Гензелем и Гретель.

Олеся не смогла сдержать нервный смешок.

— Что случилось?

— Ничего. Просто… вспомнила одну сказку…

— Какую? — Габор сосредоточенно всматривался в заросли.

Олеся закусила губу, когда он достал из ножен саблю. Дело плохо… А что если они сейчас наткнутся на демона? Олеся завороженно смотрела, как по гладкому лезвию скользит хищный блеск. Словно оружие жаждало крови.

— Так какую сказку ты вспомнила? — Габор пристально смотрел на нее.

Олеся поежилась:

— О Гензеле и Гретель.

— Кто это такие? — Кажется, он пытался ее отвлечь.

— Брат с сестрой. Мачеха их не любила и уговорила мужа отвести детей в лес и там оставить. Он так и сделал. Дети бродили по лесу, пока не наткнулись на пряничный домик. Он весь состоял из леденцов, крема и конфет. Дети были очень голодны и начали откусывать от домика. Тут-то ведьма их и схватила. Она хотела съесть Гензеля, а Гретель держала в качестве служанки. Но дети перехитрили ее, сожгли в печи и вернулись домой.

Габор усмехнулся:

— Ну и сказочки в твоем мире. И как дети после них засыпают? С кошмарами?

— Эта сказка ничем не хуже той, что ты рассказывал мне о Крампусе.

— Истории о Крампусе нужны для того, чтобы предупреждать людей об опасности. А в твоем мире даже ведьм нет. Кстати, почему она хотела съесть ребенка?

Олеся задумалась, неожиданно осознавая, что даже вещи, имеющие одинаковые названия в их мирах, по сути, являются чем-то совершенно разным.

— В моем мире… когда люди еще верили в ведьм, они считали, что те едят людей.

Габор выразительно поднял брови и хмыкнул:

— Только не говори этого Бражене.

Олеся указала на каменные развалины, сквозь которые проросло дерево:

— Что это за руины?

Взгляд Габора потемнел. Он неохотно бросил:

— Много веков назад моя крепость была больше.

— Что случилось?

Габор резко дернул ее за руку, таща за собой. Его голос снова звучал зло и отрывисто:

— Разве ты не заметила? Все пришло в запустение.

— Не хочешь мне говорить? Опять какая-то великая тайна?

Он обернулся и вонзил в Олесю свой непостижимый взгляд, от которого ей стало и страшно, и жарко.

— Умнеешь прямо на глазах, иномирянка.

Олеся сжала челюсти и надула губы:

— Не называй меня так.

На этот раз он даже не посмотрел на нее:

— Приказываю здесь я. А все остальные подчиняются. И ты в том числе. То, что мы спали, не выделяет тебя среди остальных.

Его слова как ржавые крючья вонзились в живот и под ребра. Невидимая рука рванула их вверх, сдирая кожу и разрывая ее на кровавые куски.

— А ночью ты мне говорил совсем другие слова. — Олеся ненавидела себя за то, как дрожал голос.

— Ночью ты была послушной и покорной и вела себя так, как и подобает себя вести со своим господарем.

Олеся выдернула ладонь из его хватки и остановилась:

— Но ты не мой господарь.

Он все-таки обернулся и снова взял ее за руку. По губам зазмеилась опасная улыбка, в которой не было ни тепла, ни доброты. Только опасность.

— Ошибаешься. А знаешь почему? Потому что без меня ты не продержишься и дня здесь. Тебя либо обвинят в сговоре с демонами и убьют, даже не посмотрев на твое положение. Либо изнасилуют и… все равно убьют. Только я могу защитить тебя. И обеспечить тебе комфортную жизнь. Без трудностей и забот. Ну, иномирянка? Я все еще не твой господарь?

Олеся тяжело дышала, глядя в его красивое, но такое жестокое лицо. Холодный воздух выжигал душу.

На щеке Габора дернулся желвак. От него веяло угрозой. Мощью, опасностью и силой. Олесе стало не по себе. Она наедине с ним, далеко в лесу.

— Если ты до сих пор сомневаешься, то мы можем проверить. Сегодня же я вышвырну тебя из замка. На ту дорогу, где тебя нашла Адрианна. В том, что на тебе было. И можешь отправляться на поиски старика, который бросил тебя под колеса кареты.

Олеся покачала головой:

— Ты — монстр…

— Когда я звал тебя замуж, ты сопротивлялась и отправляла меня к другой. Когда я предложил тебе вожделенную свободу, вдруг стал монстром. — Он тихо рассмеялся. — Ты действительно лицемерка, Олеся.

Господи… Они просто ходят по кругу. В сотый раз. Как заколдованные. Как будто проклятье какое-то. Одно неверно сказанное слово, и все летит к чертям.

Олеся устало выдохнула: