Постучи в мою дверь

Габор покачал головой, поднимаясь с пола. Его возбуждение все еще было заметно, и искушало Олесю. Но она послушно позволила господарю подхватить себя за талию и устроить на скрипучем топчане в другом углу дома. Видимо, тут Бражена спала.

— Я буду караулить. Демоны вряд ли вернутся. Но все равно лучше не спать. Меня поддерживает их кровь. Не переживай.

Олеся не могла понять, говорит ли он правду, или искусно обманывает ее. Но раны на его груди уже начали затягиваться. Она решила не спорить. Впервые в жизни позволила себе переложить все на плечи мужчины.

— Ладно. Но полежи со мной. Мне как-то не по себе от мысли, что раньше здесь спала Бражена, а теперь ее голова в печи…

Габор без слов лег, устроив Олесю поверх своего тела. Они удивительно совпали всеми выемками и выпуклостями, словно были двумя частями одного целого. Его член замер напротив входа в ее тело.

Горячее дыхание овеяло лоб:

— Только не ерзай. Лучше вообще не двигайся.

Он говорил тихо… и с затаенной мукой. Внутри Олеси все расцвело радостью: даже такая близость, через слои одежды, не оставляет его равнодушным.

Ничего, в крепости она много раз докажет ему, что намного лучше принцессы, пусть даже не умеет ни читать, ни писать. Внутренний голосок насмешливо шепнул: «Дурочка, он не просит тебя ничего доказывать. Просто береги его. И никому не отдавай».

Олеся довольно улыбнулась, слушая его глубокое возбужденное дыхание. Так она и поступит. Прикует к себе теми цепями, которыми он столько раз пугал.

Думая, что не уснет, Олеся неожиданно провалилась в глубокий крепкий сон.

Глава 25

Олеся проснулась от того, что кто-то… пел. Она осторожно приподнялась на узком топчане, пытаясь понять, как оказалась в захламленном доме.

Огонь в печи потух, а от воспоминания о том, что в ней горело, стало дурно. Голова Бражены наверняка все еще там, обгоревшая и страшная. И Олеся осталась один на один с ней…

Под ладонью что-то поднялось и опустилось. Габор. Он спокойно спал, одним своим видом прогоняя все страхи. Олеся тут же забыла обо всех ужасах и залюбовалась своим мужчиной.

Даже во сне он выглядел сильным и мужественным. Не расслабляющийся ни на секунду суровый господарь. Он спал, запрокинув голову и открыв шею. Волосы спутались еще больше и открывали высокий лоб. Веки слегка подрагивали. Что ему снится?

Тяжесть его руки на пояснице согревала и вселяла уверенность, что все наладится. С ним она не боялась ничего. Хотя нет, один страх все же был…

Страх за Габора. Он защищал ее. Отчаянно сражался с демонами, лишь бы не дать ее в обиду. А кто защитит его? Только она.

Олеся ласково и нежно, чтобы не разбудить, коснулась седых волосков на выбритых висках. Наверное и сейчас он не отдыхал. Такой бесконечно серьезный и сосредоточенный. Что же ему снится?

Олеся осторожно отодвинула клочок испорченной рубашки, чтобы проверить его раны, как снова услышала странное пение. Она уже и забыла, что именно оно ее разбудило.

От страха тут же бросило в пот, и по телу прошла предательская дрожь. Низкий мужской голос выводил протяжную мелодию, чем-то похожую на заунывный плач волынки. Слов было не разобрать — только голос, вытягивающий гласные. Кажется, пел кто-то старый.

Неужели, Крампус? Пришел за ней? От грустной мелодии хотелось зарыдать. Не-е-ет… Ну как же так?! Габор ведь прогнал демонов…

— Олеся-я-я-я… — Низкий шепот влетел в разбитое окно.

Олеся застыла. Посмотрела на Габора и закусила губу. Он словно превратился в каменное изваяние. Совершенная статуя. Не дышал, кажется.

Пусть спит. Она не даст его в обиду. Если Крампусу нужна она, то… то она выйдет к нему. Только пусть оставит ее господаря в покое. Лишь бы он жил. Ничего, он еще найдет свое счастье. Быть может с принцессой. Из него выйдет замечательный король.

Олеся осторожно соскользнула с узкой кровати и плотнее закуталась в сюртук Габора. Хоть так он будет рядом с ней.

Невидимый гость продолжал напевать, и Олесе казалось, что эта погребальная песня звучит по ней. Что ж, она получила свою сказку. Просто рано или поздно, всем историям приходит конец. Это конец ее истории. Но не истории Габора. Она пойдет на что угодно, лишь бы с ним ничего не случилось.

Олеся взяла нож, который ей отдал Габор. На рукояти темнела гравировка: грозный дракон расправил крылья и раскрыл пасть. Его длинный язык извивался, как полотнище флага, а в глазницы были вставлены два крошечных красных камушка. Казалось, что сказочное чудовище лукаво смотрит на Олесю, как будто спрашивает, на что она способна.

Олеся сжала холодную рукоять и шагнула за порог. Здесь пение стало громче, а мелодия — более унылой и грустной. Как будто из загробного мира.

Олеся обогнула дом, выходя на поляну, где совсем недавно сражался Габор. От увиденного кровь застыла в жилах. Все пространство поляны заняли высокие кривые палки, на верхушках которых висели Страшилища. От ветра они болтались на своих веревках, как тела висельников.

Господи, как они тут оказались?..

Песня вдруг оборвалась:

— Это мои помощники. Да ты не бойся.