Постучи в мою дверь

Проклятье! Он был всего лишь мужчиной… Мужчиной, одержимым своей женщиной. Такой идеальной, что не могла быть настоящей. Она его понимала, чувствовала и поддерживала. Не боялась демонской крови внутри и не осуждала за историю его семьи. Кто выдержит рядом с такой? Никто.

Он не мог не спровоцировать ее на что-то, что — он знал — добьет его окончательно.

— Не верю.

Они смотрели друг другу в глаза, словно это была схватка. Молчаливая битва. Схватив его за руку, Олеся прижала его ладонь к своему животу и направила вниз, за пояс брюк. Кое-как расстегнув их другой рукой, она повела его ладонь еще ниже.

Габор замер, возбужденный до предела. Прикосновение к ее шелковистой разгоряченной коже было подобно касанию языков пламени. Больно до помутнения рассудка, но так необходимо, чтобы согреться. Она опустила его руку к развилке между бедер, и вот он уже смог ощутит мягкие волоски.

— Потрогай, какая я влажная. Кажется, твои штаны навсегда испорчены.

Олеся вела его ладонь прямо к горячим складкам, которые оказались набухшими и буквально истекали шелковистой влагой. Да… влажная. Настолько, что его пальцы стали мокрыми и могли беспрепятственно скользить по ее плоти, лаская. Вот только он хотел еще больше. Чтобы она текла у его рта.

Олеся застонала, когда его пальцы уже самостоятельно скользнули дальше, раздвигая складочки и поглаживая между ними. Она была такой нежной мягкой и набухшей там. Он сдохнет, если не попробует ее снова. Пусть кончит ему в рот, сочась ароматной горячей влагой. Невероятная. А он и вправду стал наркоманом. Желание трахнуть узкое влагалище языком превратилось в потребность, в навязчивую идею.

Его ладонь скользнула еще дальше, обхватывая лобок. Медленно и осторожно он направил в узкое отверстие палей. Олеся застонала, откинув голову, обнажая шею для его поцелуев. Нужно прикусить бледную кожу, оставить на ней столько засосов, чтобы ни у кого и сомнения не возникло, что эта женщина занята, что она принадлежит ему. Отмечена им… Отмечена. Как заключившие сделку с демоном. Но ведь он и был отчасти им.

И он хотел сделать Олесю своей. Показать всем, что она принадлежит ему. Он добавил второй палец, вводя в нее так глубоко, как позволяло их положение. Внутри нее было невероятно. Восхитительно. Горячо и мокро. Гладкие мышцы обхватили его пальцы и сжали. Стиснули с такой силой, словно никогда не хотели отпускать.

Олеся протяжно хрипло застонала. Закусила губу, пытаясь сдержать этот самый потрясающий порочный звук на свете.

Габор совершенно обезумел. Перестал себя контролировать. Перестал осознавать, где он. Важна была только Олеся. Рядом с ним. Его женщина.

Он согнул пальцы внутри нее. Олеся тут же дернулась, насаживаясь на него еще сильнее. Он мог смотреть на нее вечно. Как она стонет от наслаждения и не находит себе места в ожидании оргазма.

Что-то темное и страшное, что всегда жило в его душе, начало подниматься из самых глубин. Чернота хлынула наружу, вытесняя все человеческое, сметая рамки и границы. Габор чувствовал, что становится самим собой, настоящим — рядом с этой необыкновенной женщиной.

Он снова согнул пальцы внутри Олеси и слегка потянул на себя. Она громко протяжно застонала, поддаваясь ему навстречу. Ее тугие мышцы сжимали его с невероятной силой. Так, что он с трудом мог двигать ими. Но ему хотелось, чтобы так же она сжимала его язык, удерживая внутри себя. А потом и член, выжимая до капли всю сперму, которая в нем была и которую он мог ей дать.

От мыслей об этом член едва не взорвался. Габор был уверен, что яйца лопнут от попытки сдержать поток семени, который рвался в Олесю.

Обезумев, он наклонился к ее уху и с трудом прошептал:

— Скоро я растрахаю твое узкое отверстие так, что тебе будет мало трех пальцев. Постоянно будешь умолять меня вставлять в тебя все больше и больше.

Олеся всхлипнула и почти упала на него, прижимаясь лбом к его груди. Ее горячее дыхание опалило сквозь рубашку кожу и прошлось по ней жестокой пыткой. Когда она подняла дрожащие пальцы и вцепилась в ткань, он испытал огромное желание исполнить свою угрозу прямо сейчас.

Олеся снова удивила его. Рванула в стороны полы рубашки. Стук пуговиц по полу звучал музыкой. Габор и сам не смог сдержать тяжелого жадного стона, когда она потерлась носом о его грудь. В следующую секунду ее горячий язык прочертил обжигающе влажную дорожку до сосков. Проклятье! Олеся прикусила его зубами и потянула. Он и не думал, что подобная ласка может сделать его практически невменяемым. Олеся несколько раз ударила языком по соску, пока ее горячие пальцы скользили к поясу его брюк.

Она вычертила какой-то узор на его животе, и мышцы содрогнулись прямо под ее ладонями.

В отместку за то, что творит с ним, Габор начал неторопливо двигать внутри нее пальцами, полностью покидая ее лоно и снова входя мучительно медленным движением.

Ее щеки окрашивал яркий румянец, а глаза лихорадочно блестели. Ему досталась самая красивая женщина изо всех миров, сколько бы их не существовало