Постучи в мою дверь

— Как-то ты к ней не ласков. «Полоумная»… — Габор удивленно поднял брови. — А раньше она была «прекрасным, но несчастным созданием». Кажется так ты ее называл? Что ты о ней говорил? Что вы созданы друг для друга Небесами, и ее недуг лишь незначительное испытание для вашей любви? А еще мне нравилось вот это: «пусть она меня не понимает, но понимает мою любовь».

Сжавшиеся кулаки Миклоша стали лучшим доказательством того, что удар попал в цель. Миклош так часто твердил эту ерунду, что Габор выучил наизусть.

— Я хочу ее увидеть. И поговорить.

Габор улыбнулся:

— И как же ты с ней поговоришь? Она же тебя не понимает. Или ты собрался объясняться с ней… своей любовью?

— Адрианна сказала, что болезнь ушла. Маргит действительно исцелилась?

— Хочешь проверить?

Миклош побагровел:

— Да или нет?

— Ты забываешься, брат. Здесь никто и ничего у меня не требует и не спрашивает. Все присутствующие тут — гости. И находятся в крепости по моей милости.

Глаза Миклоша налились кровью. Брат уже с трудом сдерживался. Еще немного, и он наверняка допустит ошибку. Нужно только его к этому подтолкнуть. Габор молчал, позволяя Миклошу накрутить себя. Долго ждать не пришлось. Миклош подскочил к нему и ткнул пальцем в грудь:

— Маргит — моя жена! Ты не имеешь права мешать нам.

Спокойно убрав руку брата от себя, Габор отчетливо проговорил:

— Я имею право на все, что взбредет мне в голову. Потому что я господарь этих земель, а не ты.

Миклош отступил. На его лице застыла такая ненависть, что кожа едва не лопнула. Габор знал, что Миклош всегда жалел, что не родился первым. Когда Габор тяготился возложенной на него ответственностью, Миклош видел в этом бесконечные возможности для гулянок и развлечений. И напоминать Миклошу о том, кто из них старше, — означало резать брата по живому.

Миклош отступил. Сжал челюсти и бросил в Габора ненавистный взгляд.

— Ты еще пожалеешь об этом, братец! — Что-то в его голосе не оставляло сомнений: Миклош попытается отомстить.

Брат развернулся и бросился обратно. Словно за ним гнался сам Крампус. Габор задумчиво смотрел Миклошу вслед. Между ним и Маргит что-то произошло. Что-то очень нехорошее. Оба теперь трясутся от страха. Но если Миклош боится, что его дела выплывут наружу, то Маргит боится его самого…

— Господарь, только что приходил кузнец. Просил передать вам это.

Габор обернулся к слуге, который сжимал в руках небольшой бумажный сверток, перетянутый бечевкой. Он совсем забыл о своем заказе. Как будто прошла целая вечность, а не пара часов. Габор забрал сверток. Послышалось тихое звяканье. Он-то и пошел к кузнецу, чтобы позлить Маргит. Выражение ее лица того стоило. Она с таким неверием и удивлением смотрела на него расширившимися глазами, что Габор едва сдерживал смех. Какой же красивой она была в тот момент. Мечтательная, задумчивая и немного растерянная. Как будто все происходящее действительно было для нее в новинку.

Габор сжал сверток. Он доберется до истины, пусть даже придется устроить в крепости пыточную. Впрочем, как пытать Маргит, он уже придумал. Помимо воли на лице сама собой возникла довольная улыбка. Маргит разбудила в нем что-то странное. Волю к жизни, что ли… Раньше он просто существовал, прилежно исполняя свой долг. Нужно защищать народ от демонов? Хорошо, он будет это делать. Нужно заботиться о процветании своих земель. Хорошо, он позаботится. Нужно соблюдать и чтить традиции, показывая всем пример. Он и с этим справится! Проводы Старого года в кругу семьи? Запросто.

До сегодняшнего дня он и не подозревал, насколько сильно погряз во всем этом. Маргит стала ураганом, который смел на своем пути все привычки и приличия. Она не боялась его. Спорила и дерзила. Говорила колкости и… беззастенчиво отдавалась. Без капли фальши и наигранности. Она не старалась ему угодить, как делали другие в надежде заслужить плату побольше или украшение подороже. Она не позволяла себе наслаждаться, зачем-то сдерживалась. И это безумно злило Габора. Он ведь видел, что ей нравится, что она хочет стонать и кричать во весь голос. Но Маргит упорно сопротивлялась. А Габор выходил из себя.

Как влюбленному идиоту ему хотелось слышать, что он лучший, что ни с кем, как с ним, у нее никогда и ничего не было. Что он лучше всех мужчин, какие у нее были. А вместо этого она порезала себя, чтобы доказать свою невиновность. И где этот проклятый лекарь, когда он так нужен?!

Габор уже собирался послать еще кого-нибудь за доктором, но тот, уставший и всклокоченный, объявился сам. Что-то бубнил про сложные роды, но Габор не слушал. Прибыл второй помощник — которого он посылал за Браженой. Отводя глаза, гонец признался:

— Она отказалась ехать, господарь.

— То есть как это отказалась?!

Габор едва не схватил глупца за грудки. Остановило только присутствие доктора.

— Сказала… сказала, что знает о вашем желании с ней говорить. И просила передать, что если вы хотите задать ей свой вопрос, то должны сами приехать. До того, как мы проводим Старый год. После уже будет поздно.