Постучи в мою дверь

— А потом я пришла в себя. В какой-то избушке… Я даже подумала, что вижу дедушку. Не знаю, кто это был. Огромный старик. Он усадил меня на телегу, довез до дороги и там оставил. Ну а дальше ты знаешь… Адрианна меня нашла и подумала, что я жена твоего брата. Видимо, мы с Маргит действительно похожи. Но… у меня были короткие волосы. И голубые глаза. А когда я пришла в себя, волосы оказались длинными… — Олеся подергала кончик гладкой прядки. — И один глаз стал карим.

Габор задумчиво всматривался в ее лицо. Что он пытался там разглядеть? Признаки лжи?

Его тихий голос, подхваченный ветром, разнесся по всему залу:

— Теперь они голубые. С того момента, когда мы возвращались из деревни.

Олеся даже приоткрыла рот от удивления. Она и не подозревала об этом.

— Правда? — Она дотронулась до виска.

Разве такое может быть?!

Габор кивнул:

— Да. В тот момент, когда я просил признаться, обижал ли тебя Миклош.

Олеся вздрогнула и отвернулась. Взгляд сам собой уткнулся в жуткую картину с окровавленными девушками.

Вот ее шанс. Она может рассказать ему о брате, о том, что он творил с Маргит. Слово сумасшедшей иномирянки против слова его близкого человека? А что если он не поверил ее рассказу?

Пальцы Габора мягко коснулись ее подбородка. Он заставил ее повернуться лицом.

— Ты ведь что-то знаешь о нем. Не ври мне, А-ле-ся… Я могу простить многое, но не предательство. Не предавай мое доверие.

Господи… Да не может она ему довериться, в том-то и дело! Наверное в зале обитала не только статуя демона. Но и его дух.

Только он мог заставить ее сделать то, что она задумала. С проклятой саблей было не так страшно, как сейчас.

— Что ж… Господарь Габор… Тогда и ты не предавай меня.

Она высвободилась из его объятий и резко поднялась. Голова немного закружилась, но Олеся устояла.

Габор потянулся к ней, но она уверенно отвела его руки. Повернулась спиной и дрожащими ладонями стянула с себя плащ. Прохладный воздух тут же заставил поежиться. Тело остывало так быстро, словно коченело.

Дрожа еще больше, уже и от холода, Олеся сняла нижнюю сорочку и швырнула на пол.

Голос не слушался, охрип. Звучал тяжело и низко.

— Этих ран у меня не было. — Она завела руку за спину и коснулась шероховатого рубца. — И я получила их не тогда, когда меня сбила машина.

Сложно было говорить в пустоту. Не видеть его лица. Не знать его реакции. Пусть она и не могла понять, о чем он думает, но открываться вот так… обнажать свои страхи, догадки, переживания…

Именно сейчас между ними была близость. Интим. Она показывала ему свое тело, свой страх. Отдавала свою жизнь.

— Когда я очнулась в замке… мне было больно… В зеркале я увидела, во что превратилась моя спина. Сначала даже подумала, что это порезы от стекла… А потом… потом в памяти начали всплывать странные воспоминания. Сперва мне казалось, что я действительно схожу с ума. Но… Постепенно они становились все четче. И я уже своими глазами видела, как молодой красивый мужчина насилует… меня. Избивает… длинным кнутом. Но так, чтобы не было видно из-под одежды… И еще он все время надевал деревянную маску. Этого вашего Крампуса. Думал, что я ничего не вижу и не понимаю. Но я видела. И понимала. Видела его с другим мужчиной. В постели. Отвратительные картины. Повсюду кровь… А потом он снова приходил ко мне. С кнутом. И в маске.

Столько насилия… Пусть даже видишь его в голове… На это трудно смотреть.

Однажды он… увлекся — Олеся горько улыбнулась, глядя в одну точку. — Избивал, потом долго насиловал и снова избивал. Последнее, что я помню… что она помнила — жуткая маска. — Олеся перестала чувствовать холод. Она вообще перестала чувствовать. — Мне сложно, понять, о чем она думала… Такая неразбериха в голове. Кажется, Маргит и вправду была сумасшедшей. Но гораздо меньше, чем все думали. Она смотрела на него… И понимала, что это не Крампус.

Неожиданно плеч Олеси коснулись мужские ладони. Ее бережно закутали в плащ и прижали спиной к знакомой горячей твердости. Сильные мужские руки растирали ее руки, грудь, живот. Согревали. Как за каменной скалой — вот каково это. За спиной был камень. Обжигающий, но надежный.

— Она знала, что за маской скрывается ее муж. Лежала, смотрела на него и молилась, чтобы он не понял, что она жива. Чтобы дал ей спокойно умереть. А потом боль и темнота.

Олеся откинула голову на плечо Габора. Она заставляла себя смотреть на небо, на сверкающие в темноте снежинки.

— Ты можешь мне не верить. Я бы и сама себе не поверила. Что может доказать мои слова? Да ничего… Тело Маргит теперь не найти. У нее не осталось даже его. У нее не было ни жизни, ни смерти. В этом моя вина. Может, было бы легче, если бы она оказалась ужасной стервой, если бы ее все ненавидели, если бы она делала людям гадости… Но она ни в чем не виновата!

Олеся истерично рассмеялась и попробовала вырваться из объятий Габора. Но он крепко ее держал, притягивая к себе. И впрямь приковал цепями.