Постумия

Через две автобусные остановки я свернула к почте и к магазину. Вышла и спросила у тётки, что торговала семечками, как проехать в сам посёлок. Тётка уставилась на меня и «вольвочку», как на летающую тарелку.

– Тоже пожар смотреть? – подмигнула она понимающе.

– Какой пожар? – скроила я рожу чайником.

– А то не знаете! Который день народ едет…

– Я из города, ничего не знаю. Меня попросили лекарство передать.

– А-а, вот оно что! Тут ведь у нас старикашечка один сгорел, вместе с хибарой своей. А оказался подпольным миллионером! Вот, езжайте по этой дороге, через лес. А там спросите, как пройти.

На всякий случай я хотела позвонить Лёльке. Пусть хоть она знает, куда я направилась – всякое может случиться. Но, оказалось, она на дежурстве. И очень занята – как раз из-за этих самых учений. Я могла бы позвонить подружке по мобиле, но решила не отвлекать её от дела. Не хватало Лёльке ещё и по службе неприятностей! И так уже человек на себе жирный крест поставил. А ей через неделю – только двадцать пять. Гулять, наверное, будем здесь, в «Гелиосе», где справляли Масленицу. А Лёльке вообще-то всё равно – до сих пор переживает из-за той вонючей истории. И мне, признаюсь, так и не удалось её растормошить.

На самом деле то, что люди принимают за любовь, не имеет к ней никакого отношения. Лёлька этого, похоже, не знала. «Не родись красивой, а родись счастливой» – это как раз про неё. Будь она внешне обыкновенной, не попадала бы в поле зрения разных кобелей. Не принимала бы их приставания за искренние чувства.

Тогда бы сразу стало ясно. А то ведь в Лёльку действительно можно влюбиться с первого взгляда. Кроме того, что красавица невероятная, так ещё и работяга. Сама по себе ценная. И плевать, что её отец владеет островом, плавает на яхте и играет в Монте-Карло. Сама-то Лёлька там никогда не бывала. Пока не сняла квартиру в Зелике, жила вместе с семьёй брата, на улице Зорге. Там Андрей Озирский ещё до эмиграции купил метраж в четыре комнаты, с огромной кухней, и оставил детям.

Конечно, отец помог бы Лёльке, так ведь она ни за что не попросит. Про все свои несчастья ничего ему не говорила, а мне ревела за шкирку. Мол, неужели для неё половинки нет на всём белом свете? Все только в койку хотят затащить. Как поступила в институт МЧС, сразу подкатываться и мальчики-мажоры, и пожилые начальники. Мне-то легко Лёльку утешать, потому что смотрю на все эти вещи здраво. Надо работать с тем, что есть, а не искать идеал. Лёлька сама неотразима, и мужика такого же хочет. Я, понятно, тоже не уродка. Но всегда согласна и на секонд-хенд, если нет ничего приличнее.

Один раз случай был – как у Антонио Бандераса. Я имела перепих с одним перцем из Махачкалы. Даже имя его не запомнила. То ли Магомет, то ли Гаджимурат. Мы познакомились на Крестовском. Кажется, в «Мёде». А на следующий вечер я его не узнала. Закрутила с ними, как с новеньким. Получилось круто. Он сперва обалдел, а потом в драку полез. Вышибалу ножом пырнул. За него диаспора просить приехала. А у перца ещё и паспорт не в порядке оказался. Он крупно попал на «бабки», а потом сбежал к себе.

А Лёлька, кроме всего прочего, до аварии занималась пожарно-спасательным спортом. Лазила по штурмовой лестнице на учебную башню, преодолевала полосу препятствий, разворачивала пожарные рукава на время. Я присутствовала на всех этих соревнованиях. Так орала, что даже сорвала голос. Лёлька, кстати, среди девчонок заняла первое место.

Она вообще привыкла везде быть главной. А вот в любви никак не могла этого добиться. Каялась, что музыкальную школу бросила, не пошла в Консерваторию. Там публика другая – больше ценит красоту и грацию. А мне кажется, что Лёлька ещё может стать певицей. Голос у неё супер – меццо-сопрано.

На дорожке, ведущей в посёлок, стояло несколько машин. Я вылезла из «вольвочки» и оставила её здесь же, потому что дальше на транспорте не пропускали. Я испугалась, что меня завернут – в паспорте нет местной регистрации. Но, к счастью, ошиблась. Народу вокруг толкалось порядочно. Многие делали селфи на фоне пепелища, огороженного красно-белой лентой.

Место происшествия стерегли два младших полицейских чина. Там же стояли штатские; наверное, из Следственного комитета. Паспорт у меня не спросили. Я и сама приложила к этому усилия – мило улыбалась и кокетничала, вгоняя ментов в краску. Им на весеннем солнышке хотелось думать о приятном, а не пререкаться с хорошенькой цыпой. В итоге я оказалась там, где хотела. Теперь нужно было действовать. Близко подходить к пепелищу я не стала – ещё выгонят. Лучше найти информатора из местных. Например, ту бабку, о которой говорила Татьяна. Узнать её имя, не вызвав подозрений, я не могла. Но знала, что живёт она в соседнем доме.