Постумия

А я тем временем осмотрела себя в пыльном зеркале и мысленно матюкнулась. Ну, натурально, у меня башню снесло! Хоть бы волосы догадалась подобрать, прежде чем в дом идти1 Даже эта старушка с дебильной пластмассовой улыбкой, подстриженная под горшок, не поверила, что патлатая коза с ярким макияжем не может служить в полиции. Кто спорит, дудакам везёт. Наверное, я узнаю всё, что нужно. Но в таком виде только на тусняке отрываться, а не опросы свидетелей проводить…

– Как вас зовут, простите? – шёпотом спросила Устинская. – Я уже позабыла. Возраст, знаете ли.

– Марина. – На всякий случай я несколько изменила своё имя. Бережёного Бог бережёт.

– Мариночка, но я ведь никому не говорила про эту женщину в платке! Откуда вы знаете, Господи?..

– Значит, вы не всё рассказали? – Я строго нахмурила брови. – Упустили самую важную деталь. Эти люди свидетелей не оставляют, и вы могли поплатиться. Не молчать нужно, а немедленно заявлять в полицию! Она вас чуть не задушила, а вы меня боитесь. Вот красота!

Я смотрела в мутные голубые глаза за стёклами очков. На верхней губе хозяйки мелко дрожали жёсткие усы.

– На ваше счастье, соседи дали показания. Вы ведь с ними-то делились впечатлениями от той встречи?

– Да-да, я рассказала нескольким людям. – Устинская потёрла лоб ладонью. – Уже и не вспомню, кому именно, но говорила.

«И славно, что не вспомнишь, – подумала я. – Татьяне спокойнее будет».

– А когда пожар был, я со страху вообще ничего не соображала, – честно призналась Наталья Павловна.

Судя по фотографиям, в молодости она была недурна собой. И сейчас ходила в брючках и в джемпере, а не в юбке и платке. Но вот янтарные бусы не смотрятся на тонкой дряблой шее. Тут достаточного нательного креста.

– Было всё, как в тумане. Мне постоянно чудился запах горелого человеческого мяса. А, может, и не чудился. Я хорошо помню его – с войны. Мы тогда попали под бомбёжку. Горел наш вагон. Это было ужасно! И вот, с тех пор…

– Посмотрите сюда! – Я протянула Устинской телефон с фотографиями Зубаревой. – Это она?..

– Ой, батюшки! – Старушка даже не побледнела, а позеленела. – Как есть она… Только здесь без шали. Глаза в темноте светились, как у дикой кошки. На снимке это не так заметно. Но всё равно… Ногти длинные, острые, как когти. Всю шею мне исцарапала, до крови…

Конечно, хозяйка могла и приврать для оживляжа, но это было не главное. Задание выполнено, причём быстро, качественно. И с минимальными затратами, если не считать долгой дороги. Получается, что формально покойная Евгения Зубарева, она же Елена Уланова, была знакома с «клофелинщиками», Юрой-морячком, арт-дилером Печениным и подпольным рулеточником, имени которого я не знаю. Лишь бы Устинская не словила меня на этом. Впрочем, можно уже уходить. Больше мне здесь ловить нечего. И не только можно, а даже нужно. Солнышко уже клонится к вечеру. Так что пока доеду…

– Значит, точно она? – Я взяла у Устинской свою «трубу». Ещё раз взглянула в жестокое, геометрически правильное лицо Летки-Еньки. Даже если её обрить налысо, внешность не пострадает. Не пострадала бы… Теперь-то ей уже всё равно. Может, сообщить бабушке, чтобы не боялась? Впрочем, нет, помолчу.

– Как Бог свят, она! – Устинская даже перекрестилась.

А ведь на одной из фотографий девочка Наташа, с пионерским галстуком на шее, отдавала салют. Тогда, наверное, насмехалась над верующими, раз было велено.

– Я до смерти это лицо помнить буду, – зашептала Устинская, обдавая меня запахами всевозможных лекарств и растираний. – Знаете, как в страшном сне!..

– Когда это всё случилось?

Я то и дело смотрела в окно. Мне не нравились два парня в камуфляже. Если они из полиции, то почему не в форме, без погон? Для «следаков» слишком молоды. И не делают ничего, а просто оглядываются по сторонам.

Один – рыжий, конопатый, высокий. Другой – как Илья-Муромец, только без бороды. Этакий парнишка из русской сказки – простоватый, с открытым широким лицом. Он всё время смеялся, а рыжий хмурил лоб. Может, просто зеваки? На пожарище посмотреть приехали? Не похоже. Слишком уверенно себя ведут и как будто стоят в оцеплении.

– Это было зимой, на Святки. Тут ведь много всяких отелей. Зажиточные люди гуляют. Ряженые ездили, пускали ракеты. Я только удивилась, что они к соседу завернули. Тот этих забав не любил. Всё молчком да молчком…

– Я так понимаю, что женщина была не одна. Других гостей вы не разглядели?

– Нет, что вы! Я со страху имя своё забыла, – простодушно ответила Устинская. – Упала, знаете ли, на четвереньки. Еле доползла до крыльца…

Я на глазок прикинула, что ползла она метров десять-двенадцать. Кстати, парни теперь смотрели прямо на окно Натальи Павловны. На всякий случай я отступила вглубь комнаты. Нет, лучше поскорее свалить – здоровее буду. Кстати, часики вновь затикали под черепом, и я поморщилась.

– Хорошо-хорошо, не волнуйтесь! А эту даму вы всего один раз здесь заметили?