Постумия

Мы с Михоном замерли. Наверное, лучше было бы провести не беседу, а оперативный разведопрос. Там тоже нет протокола, но форма совершенно другая. В зависимости от реакции хозяйки, мы будем строить схему дальнейших действий. А сделать нам тут предстоит ещё очень много.

– Понимаете, я не верю… Это форменный «кровавый навет»! – блестя прозрачными глазами, заговорила Надежда. Чашка дрожала в её руке, плескала через край. – Знаете, что это такое? Обвинение евреев в убийстве ребёнка. Правда, наша семья не еврейская, а немецкая. Нынешняя моя фамилия – по второму мужу. Но предки были постоянно во всём повинны. И не только в годы Отечественной войны…

– Итак, это ваш ответ? – мягко спросил Михон. Надежда кивнула, глотая слёзы. – Вы просто не верите, и всё? А если окажется, что это правда?

– Мне нужны неопровержимые доказательства, – твёрдо сказала Надежда. – А пока одни домыслы, абсолютная путаница. Что за девушка там была? Как Денис Водовозов оказался в её машине? Действительно ли её хотели похитить? А вдруг она сама во всём виновата? Бывает ведь так, что ребят провоцируют на преступление, а потом вымогают деньги. Это называется «подстава», правильно? А то и вовсе никакого нарушения нет. Могла девица пригласить их в сауну, пустить в свою машину, а потом крик поднять у поста ГАИ. По-моему, эта особа неадекватна. Возможно, пробавляется наркотиками. Нормальный человек на такое не пойдёт.

– Нет, она наркотой не балуется. – Я решила всё поставить на карту. – И в машину к себе ребят не приглашала. Её туда посадили, угрожая оружием.

– Это она говорит! – звонко крикнула Надежда. – Мало ли что ей померещилось? Вы ведь наверняка ничего не знаете.

– Нет, знаю. – Я говорила спокойно, даже сухо. – Знаю наверняка.

– И откуда, скажите на милость? – Хозяйка смотрела на нас уже совсем не ласково.

– Эта девушка – я! – Вот и всё, словно прыгнула в ледяную воду. Даже сердце на несколько мгновений остановилось.

Надежда сначала не прореагировала – так часто бывает при шоке. Потом несколько раз махнула на меня рукой, закрыла лицо ладонями. Наверное, хотела заплакать, но никак не могла. Когда отняла руки, слёзы уже высохли. Но глаза были красными, воспалёнными – как щёки и губы.

– Тогда зачем вы пришли?! – зло спросила хозяйка. – Ещё раз предъявить претензии? Молодой человек говорил, что хочет помочь ребятам. – Она метнула быстрый взгляд на Михона. – Теперь я понимаю. Саша уже сидит из-за вас, Денис – тоже. Что ещё нужно от меня? Все компенсации получите по суду, когда придёт время. Хотите, чтобы я извинилась?

– Не вы же их послали, – примирительно сказал Михон. – За что же вам извиняться?

– Может быть, вы хотите денег сейчас, чтобы пойти на мировую? – предположила Надежда. – Тогда измените показания?

– К сожалению, от меня уже ничего не зависит, – развела я руками. – Дело возбуждено не по моему заявлению, а по факту похищения человека. Все видели меня в наручниках. Пистолет Водовозова был заряжен патроном с отравленной пулей. Скорее всего, меня собирались уничтожить. Я что, сама всё это организовала? Для чего? Мне не нужны ваши деньги. Я и брат пришли с совершенно другой целью…

– С какой же? – прошептала Надежда. Она судорожно глотнула чаю, облезала губы. И я увидела, что под помадой они сизо-синеватые.

– С целью помочь вам. И, между прочим, вашему брату. Они с приятелем из приличных семей. Значит, раньше были другими. Открою вам секрет. Мой отец и, соответственно, дядя Марианны занимает высокий пост в системе местного ГУВД. И он твёрдо уверен, что колония редко кого исправляет. Наоборот, откинувшись из зоны, очень часто туда возвращаются. Кроме того, бывают в жизни обстоятельства, заставляющие человека нарушать закон. Возможно, здесь дело именно так и обстоит. Можете не верить, но мы действительно хотим вам добра…

Я вдруг подумала, что кран над мойкой закручен неплотно, и там плещется вода. Я обернулась – в мойку не капало. Всхлипывания доносились с противоположной стороны. Это навзрыд плакала Надежда. Собачки, стоя на задних лапках, передними царапали колени хозяйки, пытаясь её утешить.

Потом мы долго бегали по квартире, чтобы найти сердечные капли. В какой-то момент едва не вызвали «неотложку». И опять выручили пёсики. Взяв их на руки, Надежда поочерёдно целовала забавные мордочки йорков, а они слизывали с её щёк слёзы. Зоотерапия совершила чудо, и губы женщины порозовели.

– Это мальчик и девочка? – осторожно спросила я. Сразу возвращаться к теме брата была опасно. После сердечного приступа следовало немного успокоиться.

– Нет, обе девочки – Кэти и Амелия. Они – мои подружки, – смущённо улыбнулась Надежда. – А то вокруг одни мужики – слова сказать не с кем. А собачки, как видите, ещё меня и лечат. И уж никогда не огорчат так, как люди. Хотя какие они девочки? Уже и мамы, и бабушки. У них мужья есть – того же окраса. – Надежда допила остывший чай, налила себе ещё. – Мы скоро уедем отсюда – к озеру Разлив. Там подружкам гораздо лучше будет.

– Скоро переезжаете? – вежливо спросил Михон. Любая откровенность хозяйки была нам в радость.